Мальчик, сделанный из кубиков

– Алекс, – повторяет он снова, но на этот раз уже совершенно иным тоном. – С какой стати ты позволяешь себе врываться к нам в дом и кричать на Клер? Что вообще происходит?

Табита, напуганная этим неожиданным сборищем сердитых взрослых, начинает плакать.

– Ты говорила мне, ты уверяла меня, что ничего такого не происходит, что это была ошибка. Так вот, эта ошибка провела сегодняшнюю ночь с моей женой в моем доме!

– Алекс, уходи, – говорит Мэтт.

Он кладет руку мне на плечо, но я стряхиваю ее.

– Я не шучу!

Клер встает со стула.

– Алекс, я понятия не имею, что ты видел, но это не имеет ко мне никакого отношения. И если Джоди даже что-то мне говорила или не говорила, ты думаешь, врываться сюда и орать на меня на глазах у моих детей – удачный способ это выяснить? Какая муха тебя укусила?

На мгновение наступает тишина. Табита обвивает руками отцовскую ногу и негромко всхлипывает. Одна из близняшек колотит пластмассовой ложкой по столику.

– Ты права, – еле слышно произношу я. – Извините меня.

– Выметайся отсюда, – цедит Мэтт. – А не то я собственноручно вышвырну тебя за дверь, можешь мне поверить.

Смотрю на него в полной растерянности и замешательстве и понимаю, что наломал дров. Этот милый семейный человек, мой друг, в такой ярости от того, что я обидел его родных, – его даже трудно узнать.

Разворачиваюсь и иду к выходу, медленно и размеренно, точно в каком-то оцепенении. В гостиной наступаю на валяющийся на полу комикс, но чудом умудряюсь сохранить равновесие; Арчи при виде меня пулей взлетает на второй этаж. Наконец выхожу из дома и слышу, как за мной захлопывается дверь – это шокирующе громкий и бесповоротный хлопок, – и я снова оказываюсь в одиночестве. Оглянуться не отваживаюсь. Вместо этого подхожу к машине, сажусь в нее и несколько раз с размаху бью кулаком по рулю. Дверь снова открывается, и я, поспешно заведя двигатель, быстро сдаю задом по дорожке и выворачиваю на дорогу. На другой стороне улицы мамаша, прижимая к себе детей, что-то орет мне и колотит кулаком по багажнику. В памяти у меня внезапно всплывает тот водитель, который ехал слишком быстро мимо нашей школы двадцать лет назад, и чудовищный исход его невнимательности. Потому что именно так это работает. В конечном итоге все и всегда неизменно кончается именно этим.

Глава 25

Мы с Дэном решаем посидеть в ресторанчике, специализирующемся на буррито, неподалеку от его нынешней работы. Свободных мест почти нет, если не считать нескольких смехотворно высоких табуретов перед витриной. Мы взгромождаемся на них и некоторое время сидим молча, глядя на машины, едущие по Стоукс-Крофт в сторону центра. Пытаюсь мысленно собрать в кучку все события дня, чтобы хоть как-то понять, что произошло, но в голове полнейшая каша, и я в состоянии лишь снова и снова прокручивать в памяти самые яркие моменты: поцелуй Джоди с тем хмырем и гнев Мэтта. Ощущаю подступающую панику, поначалу легкую, но стремительно нарастающую, точно какой-то пугающий предмет, замеченный краем глаза: у меня не хватает мужества заставить себя взглянуть на него в упор. Размякший буррито обвисает у меня в руке, водянистая начинка вытекает в корытце из переработанного картона. Джоди проводила его до двери и поцеловала на прощание. А где при этом был Сэм? Где был мой мальчик? Они заберут его у меня?

Самым краем сознания я отмечаю, что Дэн уныло ковыряет свою порцию, как и я, погруженный в какие-то невеселые мысли. Надо бы спросить его, что случилось, но я слишком погряз в собственных несчастьях. Для прохожих мы с ним, наверное, являем собой то еще зрелище. Этак, того и гляди, кто-нибудь из персонала подойдет к нам и, похлопав по плечу, укажет на знак «Убедительная просьба не впадать в экзистенциальную тоску перед витриной».

В конце концов я все же обращаюсь к нему:

– У тебя все в порядке? Беспокоишься из-за работы?

– Нет, работа меня не беспокоит, всегда подвернется не одно, так другое.

– А что тогда?

– Думаешь, Эмма снова уедет?

– Буду очень удивлен, если нет.

И немедленно понимаю, что это не тот ответ, который он хотел услышать.

– Очень жаль, – произносит он чуть слышно.

И тут, с опозданием почти в два десятка лет, до меня наконец доходит.

– Дэн. – Я делаю паузу, и он медленно поворачивается ко мне. – Ты что, влюблен в мою сестру?

Он делает глоток диетической колы и устремляет взгляд за окно, на огромный рисунок Бэнкси на другой стороне улицы.

– Ну разумеется. С тех самых пор, как встретил ее.

– Но почему ты мне не сказал?

– Ох, приятель, я пытался. Но ты не хотел этого слышать.