Мальчик в шкафу (СИ)

Учитывая, что у трех полисменов были подранные котами родственники (слишком дальние, чтобы поступить, как мой муж), они особо не зверствовали. А может и вовсе отпустили бы моего мужа, прикрыв глаза на трагическое превращение в фарш двух недостаточно вертких котиков. Вот только третьего “кися” старушка в героическом броске прикрыла собой. Идиотка чертова!

“Не увидеть” такое бобби не могли. И адвокат тоже особо не поможет. Пора мне морально готовиться к худшему.

Ну, а на следующий день после того, как я оплакала себя, детей и мужа, бурление в городке прекратилось, старуха исчезла из городка, как и не было ее, муж вернулся из тюряги и на нем не было ни царапинки, а мы, наконец, увидели своего врага.

Разумеется, нашу память Чарльзова змейка не защитила. Я и не ждала особо. Ну, почти.

Когда я открыла дверь, полагая, что пришел нанятый отцом адвокат, в комнату шагнули двое: старикашка с дважды сломанным носом (идея Вернона с дверью, по-видимому, не столь уж плоха) и неказистый мужичок с блядским выражением лица.

Один махнул какой-то корявой палкой на Эрни. Другой, похожей, но не корявой, а узловатой – на меня. Сказали, что последние дни прошли как обычно, ничего удивительного. Вернон помогает миссис Фиг с переездом к заболевшей племяннице. Вместо нее мальчишку надо водить к поселившемуся в том же домике Мундунгусу Флетчеру. Очень удобно.

Я открыла глаза. Слегка кружилась голова и “плавали цветные мухи”, – как описывает это состояние моя мамочка. Надо, наверное, провериться на сахар. И сердце проверить.

Что-то муж задерживается у чокнутой старухи. Неужели соблазнился на ее протухший чай? Мужики способны иногда такую дрянь сожрать! И похвалить! А что вообще бесит – дома будет вкуснее, дороже и лучше, но сожрет и промолчит, гадина бесчувственная!

Э... Эрни? Ты как тут оказался?

Я чего-то не помню? Мальчишка что-то опять отчудил? Паршивец! Как я устала от всего этого! Этот Маугли меня в могилу сведет!

- Все, Эрни, тебе пора домой!

Я решительно выставила сонно и удивленно моргающего Эрни за порог, вместе со всеми его штуками – иглы, диктофоны какие-то... что он тут устроил у меня в гостиной?

Выбросила бычки в мусорку и решительно направилась в ванную комнату. Мне срочно нужно зеркало. Если появились новые татухи, а прошлую ночь я в подробностях не помню, то может так оказаться, что муж мой вовсе не у миссис Фигг. И это будет жопа.

Внизу хлопнула входная дверь:

- Туни, я дома! Что у нас пожрать? Я голодный – нет сил. Дохлое это дело – соседкам помогать!

Ага, мой милый бесчувственный бизончик вернулся. Значит, он не строчит заявление на развод. Хорошо. И как я вовремя Эрни выставила.

Разогреть обед и все подать было делом пятнадцати минут.

После чего как-то вспомнилось, что подозрительно долго не слышала и не видела шкодников.

Печенья... ага, нет. Значит, где Дадличек я приблизительно знаю.

А где паршивец?

- Мальчики, обедать!

Довольный и отфыркивающийся, как белый кит, с влажными после быстрого умывания усами, муж пришел первым. Потом, со скрипом, как в дешевеньком фильме ужасов, из своей каморки показался негодник. К груди он судорожно прижимал нашу новенькую видеокамеру. За его спиной робко и испуганно жался Дадличек.

Чего это они?

- Так. Мальчишка, рассказывай!

- Меня Чарли зовут.

- Что?

- Меня. Зовут. Чарли. – Зеленые глаза были полны непролитых слез, но попыток приблизиться мальчишка не делал. И камеру из рук не выпускал. Мы с мужем удивленно переглянулись.

- Чарли, так Чарли, – через пару секунд пожал плечами мой спокойный и голодный супруг, – садитесь уже оба. И камеру положи. Увижу на ней хоть царапину – на месяц сладкого лишу! Обоих.

На лице сыночка отразился ужас. Прежние страхи были им успешно забыты. Сейчас было важно только одно – что он помнил про царапины на камере? Там были какие-то? Или нет? А то папочка шутить не станет.

- Там видео. Пожалуйста. Я снял. Пожалуйста. Посмотрите. – Слезы уже прорвали плотину, но говорил Маугли пока чисто, без всхлипов. Просто катились по щекам крупные горошины слез.

Мы ничего не понимали.

Аккуратно высвободив камеру из рук мальчика я не смогла сдержать вскрика – кассета была та самая, на которую записывали первое сентября.

Засранец не нашел ничего лучше, чем испортить дорогое мне событие своими детскими глупостями! Ну, он у меня получит! И Вернон тоже огребет – сколько уже можно было просить все переписать как надо?! Ну, я им устрою!

- Посмотрите. Пожалуйста. Меня Чарли зовут, – мальчишка непонятно с чего сорвался в истерику. Вернон (твердить ему не успеваю, что не надо так делать), потянул мальчишку за руку к себе, чтобы успокоить и вдруг замер. Я мельком глянула на левую руку ребенка и показавшееся из-под кофточки грязное пятно. Вот же поросятина!

- Это татуировка. – Неверным голосом сказал Вернон и неверяще посмотрел на меня.

Под силком стянутой с паршивца кофтой обнаружились две огромные татухи – Черт! Эрни, козел! – кожа покраснела и воспалилась. Змея, выбитая на тонкой детской коже словно бы шевелилась. С другой стороны было наколото: “Чарльз Вернон Дурсль”.

******, Эрни!