Мальчики есть мальчики. Как помочь сыну стать настоящим мужчиной

Когда мы перешли в старшую школу, мои друзья изменились еще сильнее. Они внезапно начали сбиваться в шайки, драться после школы, курить в туалете, пить и принимать наркотики, а также бороться за места в четкой иерархии, согласно которой лидерами становились самые крупные и подлые мальчишки. Во время драк другие мальчики почему-то окружали дерущихся, смеясь и подначивая их. В наш первый год в старшей школе мы с одноклассником, в очередной раз устав от алгебры, затевали одну игру. У нас были жесткие туфли на кожаной подошве, и мы выдумали свою версию «ястребов и голубей»: по очереди пинали друг друга по голени, каждый раз решая, отступить или напроситься на новую порцию боли. Весь год на наших ногах красовались синяки и царапины. Каждый понедельник во время обеда мальчики за нашим столом обсуждали драки, которые по выходным происходили между бандой Двора (названной так в честь места их сбора, школьного двора) и другой бандой, именовавшейся «Первый Штат» (в честь кегельбана «First State» в моем родном городе Уилмингтоне в штате Делавэр).

Весной того года, когда закончились ежемесячные танцы в школе и все пошли к машинам, чтобы направиться домой, возле входа в тренажерный зал внезапно вспыхнула драка, привлекшая внимание толпы. Из-за огромного количества людей я с трудом разглядел нескольких парней из тех, что сидели с нами за одним обеденным столом. Тот, что старше, по словам людей, «ополоумел», он пинал другого мальчика, который лежал на земле и никак не мог отбиться. Оказалось, у второго мальчишки, очень тихого товарища, которого я знал лишь по имени, даже были общие уроки со мной. Той ночью он умер от черепно-мозговой травмы, полученной в драке.

И хотя мне еще не раз предстояло быть свидетелем юношеской жестокости, той ночью я понял, насколько на самом деле уязвим. Даже не осознав до конца своих чувств, я попросил родителей на следующий год перевести меня в другую школу. Я невольно представил, как поступил бы, окажись я на месте любого из этих мальчиков, — и понял, что совершенно не желаю оказаться в подобном положении.

Дальнейшие годы жизни стерли из моей памяти воспоминания о жестокой юности, в которой все жили по правилу «человек человеку волк». В новой школе трагедии происходили реже, однако среди юношей все равно витал дух авантюризма. Я был свидетелем множества драк, а порой и меня самого пытались втянуть в схватку. Все это скрылось в глубине моей памяти, когда я вырос и решил, что полезным будет отстраниться от воспоминаний юности. Но совсем как безрассудные риски и нездоровые решения определяют отношение мальчика к собственному организму в будущем, так и пережитый опыт насилия играет ключевую роль в отношениях мальчика со сверстниками.

На мальчика определяющим образом влияет как положение жертвы, так и положение обидчика. Согласно национальному опросу 2011 года, проведенному группой ученых из Университета штата Нью-Гемпшир с целью оценить склонность детей к жестокому поведению, к семнадцати годам 70 % подростков хотя бы раз подвергаются насилию, обычно со стороны других молодых людей. Более 60 % опрошенных хотя бы раз становились жертвой за последний год. Более половины признались, что подвергались насилию не единожды; 15 % пострадали шесть и более раз за год. Мальчики в общем и целом чаще подвергаются нападкам (45 % мальчиков и 37 % девочек признались, что становились жертвами насилия), а также сталкиваются с более серьезными травмами в результате. Показатели по количеству физических расправ (каждый четвертый к семнадцати годам хотя бы раз подвергался подобному) и реляционной агрессии[21] (ее жертвой к семнадцати годам становился каждый третий) среди мальчиков демонстрируют, насколько часто им приходится сталкиваться с жестоким отношением¹. За последний год мальчики намного чаще участвовали в стычках, чем девочки. Согласно исследованию, проведенному некоммерческим центром «ChildTrends» в Бетесде (штат Мэриленд), 28 % мальчиков от четырнадцати до восемнадцати лет подтвердили, что хотя бы раз за последний год участвовали в драке. Показатели различны для белых и латиноамериканских (27 %), а также афроамериканских подростков (39 %). Кроме того, мальчики чаще подвергаются домашнему насилию.

Из всех убитых возрастом от десяти до двадцати четырех лет 86 % были мужского пола. Убийство — самая частая причина смерти афроамериканских подростков². Каждый год в мире происходит 400 000 убийств, 80 % из которых — убийства представителей мужского пола, причем 97 % убийц также являются мужчинами. Гэри Бейкер, специалист по развитию детей и подростков, а также глава организации «Promundo», объяснил настолько сильную разницу в показателях среди представителей мужского и женского пола: «Чтобы превратить мальчика и мужчину в убийцу, нужно очень постараться… Мужчину почти всегда заставляет убивать страшная травма, унижение, осуждение, социальная изоляция и психологическое давление»³.