Мальчики-охотники за удачей в Панаме

«Я уверен, – продолжал чтец, – что меня наконец обнаружили индейцы санблас. Вокруг меня шпионы днем и ночью. Но, к моему удивлению, они меня не трогают. Я решил уходить немедленно, этой же ночью, но, так как меня могут схватить и, вероятно, убить, я решил взять с собой только часть своих сокровищ. Долина алмазов гораздо богаче любого месторождения, открытого в Южной Африке, и, если я смогу уйти, я обеспечу себе помощь и вернусь сюда, несмотря на все, в Сан-Блас. Поэтому я спрячу большую часть сокровищ и возьму столько камней, сколько смогу нести в кармане. Я должен написать, где спрятаны камни, потому что, если я буду убит и белый человек найдет эти мои записки, я завещаю ему свое богатство при условии, что он храбр и решит по моим указаниям проникнуть в страну Сан-Блас. Достигнув долины, которую я указал на карте, вы найдете в центре ее большой камень из красного гранита, голый и одинокий. На его вершине выступ, похожий на руку или на копье, указывающее прямо на лес. Идя в этом направлении, вы увидите на самом краю леса, который в этом месте представляет собой непроходимые джунгли, гигантское красное дерево. За этим деревом большой пень, поросший мхом. Поднимите мох с правой стороны пня, и вы найдете небольшое углубление, в котором я спрятал свои алмазы. Вы без труда найдете долину, увидите в ней камень, а остальное легко. Я дошел до ручья и нашел целым и невредимым свое каноэ, но буду прятаться в кустах до следующей ночи. Не думаю, чтобы меня преследовали, но не могу быть уверен. Странное бездействие санблас тревожит меня и заставляет волноваться».

* * *

«Произошло самое худшее, и оказалось, что это не так уж страшно. Вчера вечером меня схватили и отобрали алмазы, которые презрительно бросили в воду. Но потом меня освободили и сразу ушли, предоставив меня самому себе. К счастью, я спрятал десять камней в свертке коры, и их они не обнаружили. Мне жаль потерянных камней, но эти несколько, когда я вернусь домой, докажут правдивость моего рассказа. Происшедшее доказывает, что я поступил мудро, оставив большую часть сокровища спрятанным в лесу. Сейчас мне нет смысла прятаться, потому что мое присутствие известно. Почему меня пощадили, хотя все другие белые, вторгшиеся в их земли, были убиты, я не знаю. Но почему-то они сделали для меня исключение, и я одновременно радуюсь и боюсь. Мне все время кажется, что эти ужасные индейцы играют со мной, как кошка с мышью. Но я буду продолжать двигаться и надеяться на удачу».

– Это все? – спросил я, когда Дункан Мойт кончил и закрыл книжку.

– Все.

– Окончание истории этого бедняги ясно, как будто он сам его описал, – задумчиво продолжал я. – Индейцы ждали, пока он доберется до границы их территории, и пустили стрелу ему в сердце. И оставили его там, где он упал, решив, что каноэ поплывет дальше по течению и предупредит других белых, чтобы не заходили слишком далеко.

– Думаешь, его история правда? – резковато спросил дядя Набот.

– А почему бы и нет, дядя?

– Мне она кажется сомнительной.

Я достал сверток коры, который мы достали из кармана мертвеца, и ножом разрезал связывавшую его нить. Убрав оболочку, я нашел в центре десять камней и передал их всем, чтобы рассмотрели. Только дядя Набот раньше видел бриллианты, но восклицания старого торговца убедили меня, что он оценил стоимость камней. Однако в одной из книг у себя в каюте я нашел описание теста кислотой, и это испытание дало удовлетворительный результат. Мы смогли отделить часть одного камня, и полученной пылью Дункан отполировал часть поверхности другого камня. Да. Это были алмазы – превосходные образцы белого цвета.

Занимаясь этим, мы четверо напряженно размышляли. Больше того, каждый взял записную книжку и сам прочитал этот рассказ. Карта, конечно, примитивная, но я смотрел на нее так напряженно, что каждая карандашная пометка четко отпечаталась в моем сознании.

За ужином все были молчаливы. Потом собрались на палубе. Дядя Набот курил – не большую сигару, а трубку – и молчал. Нед охватил лицо руками и задумчиво смотрел на палубу. Дункан Мойт подошел к поручню и смотрел на журчащую реку.

Я взглянул на своих товарищей и улыбнулся. Стремление к сокровищам и неожиданному богатству естественно, и мало кто от него свободен. Я понимал, что мы все думаем, как раздобыть алмазы, которые Морис Клеппиш спрятал в лесу Сан-Блас. Должен признать, что был алчен не меньше остальных, но страх перед этими необычными индейцами заметно ослаблял мое желание встретиться с ними.

Вечер прошел почти без слов, и, ложась спать, мы продолжали думать. Но не о поврежденном корабле, не о грузе и не о том, как добраться до цивилизованного порта. Чтение рассказа покойника заставило нас забыть о своих неприятностях и заразило неудержимым желанием броситься в те самые приключения, которые привели его к печальному концу.

За завтраком дядя Набот перестал сдерживаться.

– Это река Сан-Маладрино, – заявил он.

Все кивнули, у всех лица были серьезные и внимательные.

– Конечно, – сказал я. – Он вернулся тем же путем, каким вошел в землю Сан-Блас, и мы нашли его в этой реке.