Мальчики-охотники за удачей в Панаме

– Если я получу часть этих алмазов, – сказал он, – я буду независим от богатого дядюшки в Лос Анжелесе, у меня будут средства, чтобы получить патенты, построить собственную фабрику и самому производить машины. Ради этого стоит работать, не правда ли?

Я тщательно обдумал предложение и сказал:

– Мне все же кажется, что в плане есть серьезный недостаток, дядя.

– Какой, Сэм?

– Такая комбинация немедленно вызовет подозрения индейцев, если они действительно так умны, как о них говорят. Возьмем, например, вас, дядя Набот. Вас ни на одну минуту нельзя принять за раба.

Действительно, крепкое маленькое тело, веселое лицо и проницательные глаза и особенно общее впечатление благополучия и процветания, исходящее от него, полностью отрицали всякое представление о рабстве и зависимости. Даже Нед улыбнулся, а Дункан Мойт со вздохом покачал головой.

– Мистер Перкинс не может идти с нами, – сказал он.

Дядя Набот выглядел разочарованным и гневно пыхтел своей трубкой.

– Вы, ребята, не учитываете, как я могу играть, – сказал он. – Я не хуже актеров, выступающих в странствующем шоу.

– Возможно, дядя, но вы не похожи на актера, и, к сожалению, замаскировать это невозможно, – сказал я. – Но я хочу, чтобы было совершенно ясно: кто бы ни отправился в это приключение, у нас у всех будут равные доли в добыче. Потому что эта возможность принадлежит нам всем, и все готовы идти и внести свой вклад.

– Я согласен в этим, – сказал Мойт.

– Тогда я предлагаю, чтобы Бри и Нукса сопровождали только я и вы, – продолжал я. – Двое так же хорошо, как дюжина: все равно сражаться мы не сможем.

– А я? – с тревогой спросил Бриттон.

– Я хочу, чтобы вы с матросами в большой шлюпке добрались до Колона, идя на север вдоль берега. Оттуда вы доложите телеграфом мистеру Харлану о нашей неудаче и получите его указания, что делать. Дядя Набот тем временем останется старшим на поврежденном корабле с остальными матросами. Это страна не очень велика, так что через несколько дней мы сможем встретиться и тогда решим, что делать дальше.

Решение было принято; мы также согласились, что Нед с экипажем в шлюпке и наша группа в «волшебной машине» выступят завтра утром и двинутся по своим заданиям в противоположных направлениях.

Глава 8. Страна Сан-Блас

Как только Нед со своей командой отплыл в шлюпке, мы стали готовиться к своему выступлению. Прежде всего нужно было спустить конвертируемый автомобиль, который Мойт тщательно проверял с самого рассвета. Он сообщил, что машина не пострадала ни во время бури, ни от толчка при соприкосновении с берегом и находится в прекрасном состоянии. Оставалось убрать крепежные тросы, подтащить машину по наклонной палубе к поручню, поднять с помощью крана, прикрепленного к бизань-мачте, после чего машина медленно опустилась и коснулась поверхности воды.

Я по-прежнему скептически относился к нелепым утверждениям Мойта и не удивился бы, если бы машина потонула, как камень, но она плавала по поверхности воды, как утка, колеса погрузились наполовину, а ручки были высоко над водой.

Мы заполнили шкафчики под сидениями продовольствием, взяли бочонок пресной воды на случай, если вода в реке будет непригодна для питья, и прихватили разные товары, которые могли использоваться для торговли. У всех были по паре револьверов: Мойт и я, будучи рабами, носили их скрытно, а Нукс и Бриония – открыто.

Наконец мы оделись для экскурсии. Свой веселый костюм в клеточку и туристскую шляпу дядя Набот отдал Нуксу, и, хотя одежда висела на нем мешком, выглядел Нукс поразительно. Он подвесил на большой цепи на грудь медные часы, и дядя дал ему несколько больших сигар, чтобы он их курил, когда нужно «показаться».

Бри надел белый костюм, принадлежавший Дункану Мойту, и, к моему изумлению, выглядел так же аристократически, как любой восточный владыка, впервые побывавший в Лондоне. Оба сулу вообще выглядели хорошо, а сейчас они радовались своему преображению.

Что касается Мойта и меня, то мы порылись среди тряпок, выброшенных матросами, выбрали самые неопрятные, какие смогли найти, грязные и рваные. Вдобавок у меня на одной ноге был ветхий башмак, а на другой красный кожаный туфель, а когда я взлохматил волосы и вымазал грязью лицо и руки, я уверен, стал выглядеть хуже любого уличного мальчишки.

А вот наружность Дункана меня не удовлетворяла. Несмотря на его затрепанную одежду, невозможно было не заметить задумчивый взгляд его больших глаз, воспитанное, сдержанное выражение лица; он не был похож на слуг, и я лишь надеялся, что жители Сан-Бласа примут его за попавшего в беду джентльмена.

Матросы, которых мы оставили на корабле, очень смеялись, видя нашу наружность. Дядя Набот хихикал, пока не закашлялся, и кашлял, пока не начал задыхаться, испугав тех, кто не привык к его обычным выступлениям, когда он достигал кульминации своего веселья и говорил, что «ужасно доволен».