Мальчики с Марса. Почему с ними так непросто и что с этим делать

Так с кем же мальчику делиться своими чувствами, не опасаясь ни утратить статус среди сверстников, ни получить снисходительный, по его мнению, совет? В общем-то и не с кем.

Конечно, самый надежный источник сочувствия – это мама. Но почему же мама в состоянии слушать, что ее сыну страшно, а потенциальная подруга не в состоянии? Потому что, когда потенциальная подруга слышит, как молодой человек жалуется на какие-то сложности, это противоречит ее инстинкту, который велит искать защитника, а когда мать слышит жалобы сына, это, напротив, пробуждает в ней инстинкт защитницы.

С папой все несколько иначе. Папа, скорее всего, будет сочувствовать и защищать сына, пока тот не войдет в возраст, когда ему, по мнению отца, пора становиться мужчиной. А после этого, даже если отец сочувствует сыну в глубине души, он боится, что излишняя эмпатия лишит сына способности проявлять твердость и стойкость, без которых его не будут уважать и любить. Поэтому папа помогает сыну создать маску, которая, как ему кажется, нужна сыну, чтобы его уважали как мужчину, способного прокормить семью, даже если отцу отчаянно не хватает нежного пылкого мальчика, скрытого под этой маской.

Как же проникнуть под маску, под которой живут наши мальчики, – под маску мужественности?

Под маской наших мальчиков. Как восполнить «недостаток сострадания»

Последние исследования показывают, что если родители умеют слушать подростка и сочувствовать ему, это оказывает положительное влияние на развитие его мозга, результаты которого сохраняются на всю оставшуюся жизнь{444}. Когда ученые взяли выборку двенадцатилетних детей, матери которых часто сердились и спорили, а когда этим детям исполнилось шестнадцать, сравнили их с ровесниками, чьи матери были дружелюбными и понимающими и тепло относились к детям даже в случаях разногласий, оказалось, что у шестнадцатилетних детей понимающих матерей структуры префронтальной коры и миндалевидного тела изменены таким образом, что в дальнейшем эти дети не будут склонны к тревожности и подавленности, а навыки самоконтроля у них окажутся лучше, чем в среднем у сверстников{445}.

Исследование двенадцати-шестнадцатилетних детей, собственно, сосредотачивалось на их матерях, но исследования, на которые мы ссылались в главах о безотцовщине у мальчиков, показывают, например, что время общения с отцом – залог психологического здоровья и мальчиков, и девочек{446}. То есть и мальчикам, и девочкам очень важно, чтобы и отец, и мать умели слушать их и сострадать им, но у мальчиков недостаток сострадания куда острее – и это может его восполнить.

Легко сказать, но трудно сделать: ваш сын не всегда охотно согласится, чтобы его слушали и ему сострадали. Вот как об этом рассказывают Питер и его родители Фелисия и Фрэнк.

«Все нормально! Оставьте меня в покое!»

Когда Питер говорил своей маме: «Оставь меня в покое», она чувствовала себя беспомощной и замыкалась в себе. А Питеру не хватало социальных навыков, чтобы объяснить, что он чувствует на самом деле.

Свои ранние подростковые годы Питер вспоминает так: «Каждый раз, когда я рассказывал маме или папе о каких-то сложностях, они просто читали мне нотацию. Я и так был на грани срыва, а от их нотаций мне становилось совсем худо».

Потом Питер повзрослел и выработал у себя социальные навыки, которые позволили прямо сказать об этом родителям. Но ему казалось, что и это не выход из положения.