Малёк

14.10. Полируя кеды Червяка, как бы невзначай поднял тему Макартура. Оказалось, Червяк думал, что история с повешенным в часовне — это выдумки, и был слегка удивлен (Червяка невозможно сильно удивить), когда я рассказал ему о находках Жиртреста. Я был осторожен и не говорил ничего конкретно — Жир предупредил, чтобы мы не слишком откровенничали. Выяснилось, что Червяк знал о призраке по имени Манго: Бретт Харви, первый бэтсмен сборной старшеклассников, видел его в прошлом году в корпусе Вудалл глубокой ночью.

Перед самостоятельными занятиями Рэмбо созвал нас и объявил, что сегодня у Гоблина день рождения. Хитрый Гоблин никому ничего не сказал, потому что боялся расправы (в школе есть такая традиция — в день рождения мальчика подвергнуть его как можно более неприятной пытке). После занятий Рэмбо с Бешеным Псом набросились на Гоблина и повалили его на землю. Остальные схватили кто руку, кто ногу и потащили орущего именинника в туалет. То, что последовало за этим, было просто отвратительно. Мы оттащили Гоблина к толчку (я держал левую ногу), и Рэмбо стал окунать его головой в унитаз, а Бешеный Пес тем временем нажимал на спуск. Гоблин давился и брыкался, но мы были слишком сильны. Когда его наконец отпустили, четырнадцатилетний именинник рухнул на пол в туалете, выблевывая весь свой ужин. Ребята смеялись над ним. Мне было искренне жаль бедного Гоблина и очень стыдно, что я приложил руку к его купанию в унитазе. Я побежал наверх, взял полотенце и чистую одежду и принес ему. Толпа разошлась; Гоблин сидел один на скамейке в душевой и плакал. Я протянул ему его вещи и подумал, не утешить ли его, но потом мне стало стыдно, и я лишь похлопал его по плечу и ушел.

Я побежал наверх, посмотрел календарь и с ужасом обнаружил, что в собственный день рождения (20 апреля) буду в школе. Я содрогнулся при мысли о том, какая судьба меня ждет.

18 марта, суббота

09.З0. В раздевалке перед сегодняшним матчем царило возбуждение — мы играли против британской школы, приехавшей в тур по Южной Африке (школа Сент-Эдмундс из Суррея). Папаша подбадривал нас речью при Азенкуре, которая начиналась со слов: «А те, что кости сложит храбро здесь, хотя б их погребли в навозных кучах, получат славу...»[28] Целую вечность Папаша разглагольствовал о национальной гордости и уничтожении поганых колонизаторов.

К сожалению, поганым колонизаторам было нечего нам противопоставить — они перепугались до смерти, стоило им лишь взглянуть на обезумевшего Бешеного Пса. Первый мяч нашего свирепого подающего упал в трех метрах за границей поля, каким-то чудом не сорвав голову аббату, который успел увернуться за какую-то долю микросекунды. Бешеный Пес ничуть не смутился и буквально порвал в клочки поганых колонизаторов, которые набрали каких-то жалких 66 перебежек. Я сбил последнюю калитку первым же мячом, поэтому не могу сказать, вернулась ли ко мне прежняя удача. Поскольку этот матч последний в этом семестре, это и неважно.

Саймон набрал нужное количество очков вдвое быстрее, чем требовалось, и вскоре поганые колонизаторы с побитым видом забрались в свой нанятый автобус и исчезли в неизвестном направлении. (Теперь я понимаю, что чувствовали зулусы после битвы у Исандлвана[29].) Папаша устроил барбекю для команды у входа в раздевалку. В один момент с кухни притащили большой гриль, дрова и целый поднос с мясом, а также салат, булочки и холодные напитки. Мы начали праздновать победоносный сезон нашей команды. Папаша каждому вручил шуточную награду. Саймон был назван лучшим игроком семестра. Бешеный Пес — Бешеным Псом. Меня наградили титулом «везучий ублюдок», а Стивена Джорджа — поощрительным призом для пострадавших на поле. Приз за самое большое число сбитых калиток достался мистеру Мудли, судье, принявшему больше всего сомнительных решений в нашу честь. (Сегодня его не было.) Не успел настать вечер, а мы уже распевали песни, проникшись командным духом. Папаша, который, похоже, добавил в свой прохладительный напиток изрядную дозу крепкого алкоголя, помочился прямо на поле, заорал «Войска, вперед!» и, пошатываясь, побрел домой.

20.00. Субботний фильм назывался «Выбор Софи»[30] и всех просто доконал. Щука встал и показал задницу всему корпусу, а потом плюнул в экран (видимо, чтобы оживить действие). Лутули не стал мириться с таким поведением и устроил ему «цапки» пультом от телевизора. Когда крики и восторженные возгласы утихли, оказалось, что нить сюжета потеряна, и остаток времени мы провели, ругаясь, соревнуясь, кто кого переборет, и играя в чехарду. Когда Эмбертон расквасил Деврису нос до крови, наконец объявили отбой.

19 марта, воскресенье

Идеальный день, который я провел, расслабляясь в компании Толкиена и своего блокнота. Написал Русалке восемь вариантов писем. Вот шедевр, который был признан лучшим.