Малёк. Безумие продолжается

Проведя хитрое детективное расследование, Жиртрест с Гоблином выяснили, куда делся один из Дэррилов. Оказы­вается, он сказал своей маме, что покончит с собой, если его вынудят вернуться в школу. Глист также сообщил, что Дэр­рил писался в штаны, как только в спальню первокурсников входили Бешеный Пес или Рэмбо.

После завтрака Укушенный вызвал меня к себе и спросил, не образумился ли я и не решил ли выбрать физику главным предметом на старшем курсе. Я ответил, что ничего менять не собираюсь, а потом с огромным удовольствием увидел, как его дергающийся глаз тревожно забегал из стороны в сто­рону. Он сказал, что до конца года у меня еще есть время передумать. Я лишь улыбнулся, а он поздравил меня с осо­бым призом жюри в конкурсе Алана Пейтона. Все это вни­мание за какой-то поощрительный приз меня немного сму­щает. Вот если бы победителей было, к примеру, трое, я хотя бы смог убедить себя в том, что стал четвертым.

Среда, 31 июля

УЧИТЕЛЯ НА ОСТАВШЕЕСЯ ВРЕМЯ

Английский: Папаша (круто!)

Африкаанс: Цербер (чревато неприятно­стями)

Математика:  миссис Бишоп (усена нашего чокнутого капеллана)

Актерское мастерство: Викинг (местный Гитлер)

География: мистер  Эразмус  (прозвища

мы ему так и не придумали, но он хитер, пронырлив и yжасен)

История: Леннокс (великолепно)

Здорово, что Папаша снова у нас преподает. Прошло всего несколько минут с начала урока, а он уже затеял горячий спор о насилии в школах. Сам он считает, что немного насилия — это очень даже неплохо, будет о чем рассказать внукам. Потом он заставил меня прочесть эс­се, которое я отослал на конкурс Алана Пейтона. Когда я дочитал, все зааплодировали. А Рэмбо с Гоблином на задней парте принялись изображать звуки поцелуйчи-ков.

Пятница, 2 августа

На школьном собрании меня вызвали на сцену. Глок пожал мне руку и вручил особую награду жюри конкурса юных писателей имени Алана Пейтона. Аплодисменты выдохлись, не успел я подняться на сцену! Как я-мечтаю, чтобы все на­конец об этом забыли. Если бы мое эссе чего-то стоило, я бы пробился в первую десятку.

На грамоте мое имя написали с ошибкой. Джон Муль-тон. (Что это за литературный конкурс, где даже фамилию «Мильтон» не могут правильно написать?)

Когда я сел на свое место, Глок раздал школьные галсту­ки, а потом слегка увлекся во время ежегодной речи, посвя­щенной дисциплине. Он стал кричать, что третий семестр традиционно называется «семестром дураков», а потом уставился на нас с таким видом, будто съел лимон, и сооб­щил, что именно в третьем семестре больше всего учеников исключают из школы. При этом он посмотрел на какого-то бедного первокурсника, который сидел в первом ряду, и сказал, обращаясь к нему: «И те из вас, кто хочет это про­верить лично, милости просим, — затем он выдержал паузу, сверля первоклашку глазами (тот от страха вжался в крес­ло), и смертоубийственным шепотом добавил: — ...знайте, моя реакция будет мгновенной и жестокой». Тут наступила такая тишина, что стало слышно завывание ветра. Проде­монстрировав нам свои белоснежные зубы в злодейской улыбке, Глок взмахнул профессорской мантией и, как ги­гантская кровососущая летучая мышь, вышел из актового зала.

Безумная Восьмерка разработала систему, которую мы назвали Глок-радаром. Если наш психованный директор на­чинает говорить не «р», а «р-р-р-р-р», значит, он воору­жен и опасен. Его обойма полна, и он готов к бою!

Суббота, 3 августа

ОТБОР В КОМАНДУ ПО ЛЕГКОЙ АТЛЕТИКЕ

Непонятно, зачем я вообще каждый год хожу на отбороч­ные соревнования в команду по легкой атлетике. Ясно же, что мне никогда не попасть в эту команду, потому что я меньше ростом, медленнее и слабее почти всех ребят моего возраста.

Жиртрест в отчаянии перерыл шкафчик в поисках справ­ки от врача, где говорится, что у него нарушение сердечного ритма. К сожалению, он так ее и не нашел. У него случился приступ паники, и он рванул в медпункт со скоростью олимпийского чемпиона по бегу на длинные дистанции. Но ему снова не повезло: сестры Коллинз не было на месте, а замещал ее недоброго вида старшекурсник с прыщами и сальными волосами.

Старшекурсник заявил, что Жиртресту придется доказать наличие заболевания. Тот бросился обратно в корпус и при­тащил в медпункт меня, а Верн с Карликом принеслись сле­дом, так как подумали, что со мной что-то случилось. Мы прибежали в медпункт, пыхтя и отдуваясь, и обнаружили старшекурсника, который сидел, водрузив ноги на стол се­стры Коллинз. Жиртрест отдышался и сказал:

— Это Малёк Мильтон. Он мой свидетель.

Оглядев меня с головы до ног, старшекурсник прогово­рил:

СТАРШЕКУРСНИК: Ты тот гомик из прошлогодней школьной пьесы.

ЖИРТРЕСТ: Он играл Оливера.

СТАРШЕКУРСНИК: Ага.

ЖИРТРЕСТ: А на гомика был похож лишь потому, что его заставили сделать завивку.

СТАРШЕКУРСНИК: Нет… это он на овцу был похож, потому что пришлось сделать завивку. А на гомика он похож всегда.

ЖИРТРЕСТ: Ну да, допустим, немного похож… но знал бы ты, сколько девок на него запало.