Малёк. Безумие продолжается

Силы в поединке между мной и соседом были равны. Мы сцепили кулаки, и я стал завороженно наблюдать, как лицо Верна становится все краснее и краснее по мере того, как он пытался меня побороть. К несчастью для Верна, он чихнул, и Жиртрест тут же его дисквалифицировал. Верн так расстроился, что ушел в туалет, бубня себе под нос и громко топая ногами.

Затем Жиртрест разбудил Никчемную Шестерку и орга­низовал борцовские соревнования, чтобы выяснить, кто из первокурсников сильнее. В первом раунде Щучка выбил палец Карлику, а Дэррил так испугался поединка с Чэрри-лом, что самодисквалифицировался без причины. В финале Чэррил без труда одержал верх над Джейаром Юингом.

Теперь мне предстоит сразиться с Чэррилом завтра, в де­сять вечера.

Вторник, 27 августа

22.00. Наш поединок длился около трех секунд. Чэррил обменялся рукопожатиями с Безумной Восьмеркой, а я пристыженно поплелся в кровать и, прямо как Верн, при­творился спящим, пока остальные обсуждали тактику.

Среда, 28 августа

Ночью прошел мощный ливень, и поле Трафальгар, где бу­дут проходить соревнования по перетягиванию каната, пре­вратилось в лужу. (Если верить Гоблину, проводившему утренний осмотр.) После обеда Рэмбо, хоть он и не капи­тан, созвал команду и сказал, что нужно сменить тактику. Новая тактика такова: Жиртрест должен обвязать веревку вокруг пояса и закопаться ногами в землю. Он будет яко­рем. Остальные же будут просто ждать, пока команда про­тивника не истощит все силы, пытаясь сдвинуть Жиртреста, вкопанного в землю на шесть дюймов. Ну а потом мы про­сто выдернем канат, как рыболовную леску вместе с ошалев­шей рыбиной.

Бешеный Пес взял старые бутсы Жиртреста и прибил к их мыскам железные наконечники. Затем заточил их крем­нем, чтобы с их помощью можно было бы намертво врыть­ся в мягкую землю.

План сработал блестяще: команда корпуса Ларсон была полностью деморализована. Когда мы передернули канат, они были похожи даже не на рыбу, а на водных лыжников. К сожалению, наш якорь так глубоко закопался, что Рэмбо с Бешеным Псом пришлось вырывать его лопатой. Мистер Холл запретил Жиртресту надевать прокачанные бутсы на полуфинал, потому что он и так уже прокопал траншею по­среди поля. Однако в конце концов Безумной Пятерке и Чэррилу никакие ухищрения даже не понадобились. Мы были слишком сильны и выиграли приз, даже не вспотев. Укушенный был в восторге. В последнее время он уж начал бояться, что наш корпус в этом году не выиграет ни одного соревнования — впервые с 1923 года. Похлопав Жиртреста по спине, он сказал:

— Да, в этом году мы расслабились, но благодаря тебе, Сидни, тебе и твоим ребятам, позора удалось избежать!

Как я хотел радоваться вместе со всеми! Но вместо этого нам с Верном оставалось лишь сидеть на шкафчиках, при­творяться счастливыми и смотреть, как другие вспоминают славную Трафальгарскую победу.

Четверг, 29 августа

Укушенный созвал весь корпус, чтобы попрощаться с Джу­лианом. Все приветствовали его, хлопая в ладоши, а Джули­ан притворился удивленным, а потом промокнул глаза оранжевым платочком. Даже Безумная Восьмерка в кои-то веки не спорила. Мы все пришли к выводу, что без Джулиа­на школа будет уже не та.

Пятница, 30 августа

ПРОЩАНИЕ С ДЖУЛИАНОМ

После школьного собрания попрощались с Джулианом, те­перь уже навсегда: завтра он уезжает в Лондон и будет по­лучать высшее музыкальное образование в Королевском му­зыкальном колледже. Должен признать, когда я пожал ему руку, у меня даже комок в горле застрял. Лутули попрощал­ся последним, обнял Джулиана и похлопал его по спине, а Глист, Дэррил, Щучка и Джейар Юинг в последний раз пронесли через двор его чемодан. Затем Джулиан театраль­но откланялся, изобразив что-то среднее между поклоном и реверансом, подошел к фонтану, снял ботинки и носки, за­катал брюки до колен и вошел в воду. Приблизившись к Зас-санцу Питу, он поцеловал его в губы. Зассанец Пит был не против. (Кажется, у него даже ручеек усилился.) На этом Джулиан грациозно выпрыгнул из фонтана и выбежал в ар­ку, так и оставив позади ботинки и носки.

Бешеный Пес взял один ботинок и положил его под ка­мень на дне фонтана. Как знать, может, он пролежит там тысячу лет.

ДОЛГИЙ УИК-ЭНД

Дома меня встретил расстроенный папа, тщетно пытавший­ся повесить полки в гараже. В ответ на мое «привет» он взглянул на меня так, будто я совершил тяжкое преступле­ние, и заявил: «Вот полюбуйся, что происходит благодаря твоим дружкам-коммунягам и их чертовой „новой" Юж­ной Африке! Приличные сверла теперь вообще не достать!» Не хотелось встревать в политическую дискуссию, поэтому я извинился за сверла, поспешно сел на велосипед и поехал прочь от дома. Черныш бросился мне вдогонку, громко лая и пытаясь прокусить шину. Я отвел его домой и закрыл на кухне. Поймав меня на выходе, папа обвинил меня в том, что я мучаю Черныша. (Папа совершенно очевидно был не в духе. Мама говорит, он вешает эти полки уже вторую не­делю.)