Маленькая черная ложь

Я давно привык к неуемному любопытству. Когда ты живешь в сотнях миль от остального мира, когда новостей извне слишком мало и приходят они слишком поздно, мир, который тебя окружает, даже самый крошечный и малочисленный, приобретает огромное значение. На Фолклендских островах всем до всего есть дело.

Боб-Кэт наливает кофе и ставит передо мной.

— Осторожнее с кружкой, — предупреждает она. — На этой неделе у нас куча битой посуды.

Два дня назад я уронил кружку, но заплатил за нее сполна. И не собираюсь снова извиняться. С другой стороны, кофе, который она мне подала, пахнет так, словно способен мгновенно избавить меня от всех проблем. У меня в запасе есть пять минут, так что я могу позволить себе быть снисходительным.

— Это чертово радио может быть настоящей занозой в заднице. — Я вонзаю зубы в бургер и в очередной раз думаю, что на свете есть Бог и что он обожает на завтрак доброе жареное мясо. За бекон, приготовленный Боб-Кэт, не грех и войну начать. Это толстый, обжаренный с двух сторон стейк, мягкий, как мясо молодого цыпленка, с идеальным балансом сахара и соли. Боб-Кэт импортирует мед из Южной Америки и сама маринует мясо. Соль у нее океанская. Результат получается изумительным — каждый раз мне кажется, что ничего вкуснее я в жизни не ел. Может, двенадцать лет назад аргентинцы учуяли этот запах?

Она ждет от меня продолжения. Все остальные тоже.

— Должно быть, «Глоуб» остался без прибыли, — говорю я, проглотив кусок быстрее, чем хотелось бы. — Похоже, все поехали нас встречать. Настоящая пробка длиной в милю.

Буду говорить только об Арчи. У этой истории счастливый конец. Семья Джимми не заслуживает сплетен.

— Я им говорила. — Боб-Кэт качает головой, намекая, что ее никто никогда не слушает. — Говорила, чтобы сидели, где сидят, и освободили дорогу для полиции и «Скорой помощи», но разве они послушали?

Я абсолютно уверен, что вчера ночью ехал в пробке за стареньким «Лендровером» Боб-Кэт, но спорить не собираюсь. У меня осталось три минуты, и я намерен доесть всё до последней крошки.

Когда прошлой ночью мы снова сели в машину, а завернутый в одеяло Арчи устроился на коленях у Кэтрин (что безумно раздражало Поросенка), мы обсуждали, стоит ли отправлять сообщение по радиосвязи. То есть обсуждал я один — вслух. Кэтрин слушала с широко раскрытыми глазами и плотно сжатыми губами. Когда я решил, что лучше на час раньше прекратить мучения родителей, рискуя, что половина жителей Стэнли поедет нам навстречу, она кивнула, соглашаясь со мной. Я связался с Бобом Стопфордом по якобы защищенному каналу, который, конечно, таковым не являлся. Через пятнадцать минут новость передали по радио.

— Похоже, решение было неверным, — сказал я, когда на горизонте появились фары встречающих нас машин. Разъехаться с одной встречной машиной на дороге в Дарвин не составляет труда, а вот два или три десятка — это уже проблема, особенно с учетом глубины придорожных канав. Тем не менее этого дрожащего, молчаливого малыша каким-то образом нужно передать родителям и бригаде «Скорой помощи», которой придется долго маневрировать среди остальных автомобилей, чтобы попасть в больницу.

— Нет. — Наконец я дождался от нее хотя бы слова. — Его родители уже час знают, что он в безопасности. Ты понятия не имеешь, что это для них значит.

— Даже если они смогут его обнять не раньше, чем взойдет солнце?

Кэтрин смотрит на вереницу огней, движущуюся в нашу сторону, словно гигантская змея из научно-фантастического фильма.

— Затор на дороге их не остановит. — Ее руки побелели от напряжения, и я понял, что Кэтрин, наверное, впервые после гибели своих детей прикасается к ребенку…

— Ну, по крайней мере, теперь все закончилось, — говорит Боб-Кэт. — И парень не пострадал.

Ее слова возвращают меня в настоящее. Позже я собирался заскочить в больницу, справиться об Арчи.

— Нам известно, как у него дела?

Боб-Кэт кивком указывает на одного из рабочих:

— У Рона невестка — медсестра в больнице. Парень стабилен. — Она ждет подтверждения от Рона. Тот медленно кивает и зажимает сигарету между большим и указательным пальцами.

— Сильное обезвоживание, — продолжает Боб-Кэт, прежде чем Рон успевает открыть рот. — Подозревают пневмонию, но ночью ему дали антибиотики и надеются, что все обойдется. Серьезных травм нет. Несколько порезов и синяков.

Она наклоняется ко мне через барную стойку. От нее пахнет табаком, кофе и перегаром.

— Никаких признаков, что к парню приставали, но это ведь не всегда можно определить, правда?

— Думаю, на самом деле можно. Особенно если приставания были настойчивыми.

Боб-Кэт прищуривается. Она способна в мгновение ока перейти от дружелюбия к агрессии.

— Кто его лечит?

Сальная улыбка.

— Бен Куинн. Муж Кэтрин.

Понятно, она хочет, чтобы я поправил ее, сказал, что он бывший муж, но я этого не делаю. И мысленно отмечаю, что ехать в больницу нет нужды. Если Боб-Кэт не соврала, то все закончилось хорошо — так, как мы могли только надеяться.