Маленькая фигурка моего отца

«Фотокорреспонденты данной роты пропаганды, — значится в “Приложении” к номеру пятому “Информационного бюллетеня” за тысяча девятьсот сорок третий год роты пропаганды номер шестьсот девяносто три, — добились выдающихся успехов. В мае в иллюстрированной прессе были опубликованы пятьдесят четыре снимка (в том числе четыре — на первых страницах), сделанные нашими корреспондентами. Большая часть (тридцать фотографий, включая две на первых страницах) принадлежит Хенишу. Его фотоработам вновь не было равных.

Особенно удачным надо признать репортаж “ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЧАСА ИЗ ОКОПНОЙ ЖИЗНИ”. Образцово-показательным можно считать цикл фотографий “ВЕНЦЫ ОТМЕЧАЮТ ФРОНТОВОЙ СПОРТИВНЫЙ ПРАЗДНИК”, который как нельзя более подходит в качестве наглядного материала для воспитания подрастающего поколения. Согласно приказу по части номер двадцать два от двадцатого марта тысяча девятьсот сорок третьего года Хенишу с первого апреля тысяча девятьсот сорок третьего было присвоено звание унтер-офицера. Личный состав роты поздравляет Вальтера Хениша с присвоением очередного звания».

А потом отец зачитывает свой любимый номер информационного бюллетеня за август сорок третьего: «В иллюстрированной прессе в этом месяце были опубликованы семьдесят шесть снимков, сделанных фотокорреспондентами нашего пропагандистского подразделения. Большая часть — сорок три фотографии, из них три — на первых страницах, вновь принадлежит Хенишу. ЭТИ НЕПРЕВЗОЙДЕННЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ ДЕЛАЮТ ХЕНИША ЛУЧШИМ ФОТОРЕПОРТЕРОМ ВСЕГО ГЕРМАНСКОГО ВЕРМАХТА».

— Да, — говорит отец, — этим я действительно гордился. «Ну что, Альберт Принц, мерзкий старикашка, выгляни-ка из своей ветеранской богадельни в Валгалле, брось взгляд на грешную землю и посмотри, чего добился твой недомерок-пасынок!» В гитлерюгенд не приняли, — да подумаешь, есть и другие организации, куда можно вступить без помех при известной ловкости и удаче… Какую головокружительную карьеру, несмотря на — или именно благодаря своей якобы негерманской крови, я сделал бы, если бы Германия выиграла войну!

“Да уж, как же, головокружительную”, - размышляю я…

— Кстати, а как было в варшавском гетто?

— Что было в варшавском гетто? — удивляется голос отца, — почему ты спрашиваешь об этом?

— А почему бы мне сейчас об этом не спросить, ты же как-то упоминал, что бывал там. Вот я сейчас об этом и вспомнил, сам не знаю, почему.

— Боже мой, — стонет отец, — ну, что тебе рассказать о варшавском гетто? Я за всю жизнь не видел ничего более странного, чем лица тамошних евреев. Такое сочетание противоречивых чувств: страх, подобострастие, ненависть, вызов. Одни пресмыкались перед тобой, целовали тебе руки и обращались к тебе «ваше превосходительство», другие смотрели на тебя с такой надменностью и презрением, что у тебя просто мурашки по спине пробегали.

Нам, журналистам, провели что-то вроде экскурсии: «Варшавское гетто под управлением немецкой администрации».

В домах идеальная чистота. Маленький оркестр.

Обучение рабочим профессиям. Порядок и дисциплина.

Однако гетто было огорожено колючей проволокой.

И депортации уже шли полным ходом.

«В ПЕРЕСЫЛЬНЫЕ ЛАГЕРЯ», — кратко указывалось в газетах.

Официально больше ничего не сообщалось.

— А что было слышно неофициально? — спрашиваю я.

Наступает долгая пауза. Отец молчит.

— А что знал ты, ты же пропагандист? — снова спрашиваю я.

— Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю, — загадочно произносит отец.

— А вот как я получил Железный крест первого класса, — начинает отец, опять превратившись в рассказчика увлекательных историй: так и вижу его, папу моего детства, вот он уютно устроился в кресле, с наслаждением откинулся на спинку, взял бокал вина, ему, затаив дыхание, внимают все гости. — Я был тогда прикомандирован к танковой роте, укомплектованной тяжелыми машинами. Нам была поставлена задача атаковать из района Орла и прорвать фронт русских. Целью было так называемое «спрямление» фронта, нам предстояло стремительным броском обойти русские части и прорваться в Курск.

Итак, я являюсь к командиру роты майору Сувану и вижу перед собой человека, как две капли воды похожего на Роммеля. «Вы кто такой — военный корреспондент, на пропагандистском фронте воюете? Вы хоть прошли курс молодого бойца, умеете стрелять? Знаете, эстеты вроде вас нам тут вообще ни к чему. Посажу-ка я вас в легкий танк, сопровождающий колонну “тигров”, как рядовой танкист вы нам пригодитесь и, может быть, и пощелкаете еще что-нибудь». Танки сопровождения двигались следом за «тиграми», были открытыми, а вместо башни у них была натянута толстая проволочная сетка, призванная защитить экипаж от ручных гранат. Приказ звучал: прорваться, подавить артиллерийские позиции противника, не брать пленных и уничтожать все на своем пути. Вначале все шло красиво: за нами оставалось лишь месиво из крови и грязи. Но, продвинувшись на десять-пятнадцать километров, мы встретили жесточайшее сопротивление.