Маленькая хозяйка большой таверны

Потому что они с Анаис все-таки привели пса в таверну. Но Эмилия заметила – увидела Барли, разлегшегося на их с Олафом кровати, – и приказала тотчас же выставить собаку на улицу.

– И правильно сделала! – пробормотала я.

Оказалось, Томас с тех пор свою маму больше не видел. Кажется, она собиралась закрыть кур на ночь, поэтому сейчас все еще во дворе, хотя я просила никого из таверны не выходить.

– А где Анаис? – спросила у него, потому что в сердце неожиданно кольнуло.

Легкий укол, но ладони моментально похолодели.

Выходило, закрутившись на кухне, а потом в обеденном зале, я потеряла счет времени и давно уже не видела свою дочь. Правда, вернувшись от ломбардщика, я строго-настрого наказала детям играть внутри. А уборная, если понадобится, есть и на первом этаже, и на втором – этот факт мы старательно скрывали от гостей, – так что делать за стенами таверны им совершенно нечего.

Как оказалось, они меня не послушались, и дела у них все же нашлись.

– Она осталась во дворе, – признался мне мальчик. – Барли очень расстроился, и Анаис захотела его утешить. Но она скоро придет.

– Томас! – выдохнула я, подумав: а ведь я же его просила!.. Просила присмотреть за Анаис!

С другой стороны, он ведь ребенок, что с него взять?! А вот с Анаис…

– Ну, я ей задам! – пробормотала себе под нос, хотя уже понимала, что не задам.

Наоборот, если все будет хорошо… Вернее, с ней все будет хорошо. Расстроенный Барли отправится спать в свою будку, но я все-таки принесу ему костей с кухни – пусть утешится.

Зато Анаис тотчас же поднимется в нашу комнату и займется чтением. Заодно пусть и цифры вспомнит, потому что завтра-послезавтра – вернее, еще до отъезда в Варден – я собиралась решить вопрос с их школой. И даже ругать не стану – пусть только все обойдется и будет хорошо!..

Но стоило мне выйти из черного хода, как я поняла, что хорошо уже не будет и ничего не обошлось.

Первым я увидела Барли.

Уставилась на лежащего неподалеку от дверей пса в полнейшем ужасе – он не шевелился, и его длинный коричневый хвост покоился в пыли. Но затем поняла, что собака жива.

О Боги, пес был жив – потому что я увидела, как колышется его грудная клетка.

Значит, спал. Он просто спал!..

Вот так, взял и заснул, разморенный вечерним солнышком. Вернее, солнышками. Или, быть может, моя дочь «утешила» Барли до такой степени, что собака впала в спячку? Анаис может, ей по силам загладить и зацеловать любого…

Но все-таки мне показалось это довольно странным. Место для сна совсем уж неподходящее – как раз неподалеку от крыльца, любой пьяный изморец может наступить, когда выйдет по нужде. Да и Анаис нигде не было видно. Ни рядом с собакой, ни возле будки, ни в огороде, где они с Томасом оборвали и съели первые сладкие стручки зеленого горошка, ни рядом с курятником, куда она любила заглядывать.

Эмилии, кстати, тоже там не было.

Но, быть может, жена повара отлучилась по своим делам, выйдя через ворота, а моя дочь давно уже вернулась, незаметно поднялась наверх и теперь ответственно читает букварь в нашей комнате?

Этого я не знала.

– Барли! – позвала я пса. – Барли, хорошая собачка! Иди-ка ко мне, дружочек!..

Тот не шелохнулся.

Внезапно из открытой двери до меня долетел громогласный раскат хохота – уж и не знаю, что так рассмешило изморцев, но явно грянули сразу две дружины. На это я дернулась, но пес даже не пошевелился.

Именно тогда я осознала, что все очень и очень плохо и что Анаис вряд ли сидит с букварем на втором этаже. Но у меня в груди все еще теплилась надежда, что все обойдется, поэтому я позвала свою дочь, мысленно взмолившись Святой Эрдине и попросив у Нее о защите.

Но, похоже, молиться я так и не научилась или же делала это неправильно, потому что от дальней стены конюшни отлепилась темная, высокая фигура.

Мужская.

Человек оказался крепкого телосложения – это единственное, в чем у меня не было сомнений. Зато остальное разглядеть не удалось – фигуру скрывал длинный черный плащ, а на голову натянут капюшон. К тому же на мужчине явно было иллюзорное заклинание, потому что мне показалось, будто бы из-под капюшона на меня посмотрела сама Тьма.

Но я почувствовала то же самое – то, что ко мне наведалась сама Тьма, – потому что у него была моя дочь.

Нет, Анаис не была без сознания – наоборот, мне показалось, что она вполне удобно устроилась на его боку, обхватив мужчину за шею. Он поддерживал ее одной рукой, словно заботливый дядюшка.

К тому же глаза Анаис были открыты, но она смотрела… куда-то в сторону. Не повернулась, когда я ее позвала, никак не отреагировав на мой голос.

Магия, сказала я себе.

Та же самая магия, что и в случае с Барли.

Анаис жива, и мне стоит успокоиться, потому что истерика дочери не поможет, а мне сейчас нужны трезвая голова и ясный ум. Я должна понять, кто это такой и что он сделал с моим ребенком и собакой. А еще – зачем он сюда явился и как от него избавиться.