Маленькая услуга

Волосы на моей шее поднялись дыбом. Я чуть-чуть повернул голову. На окнах, выходящих на задний двор Карпентеров, были жалюзи и занавески, но ни одни их них не были полностью закрыты. Кухонные огни превращали окна в зеркала. Я ничего не мог за ними увидеть.

— Ну так что, Дрезден? — спросил Никодимус. — Ты даешь мне свое слово безопасного прохода для нашего разговора? Или мне разрешить, чтобы мои люди открыли огонь по прекрасной молодой особе у раковины?

Я обернулся через плечо туда, где Молли вытирала посуду. Она наблюдала за мной уголком глаза, явно заинтересованная разговором, но пытаясь не показать этого.

Наверное, я не смог бы предупредить кого-либо прежде, чем люди Ника могли открыть огонь — и я полагал, что они у него действительно были там. Вероятно, в доме на дереве. Оттуда можно было хорошо разглядеть кухню.

— Хорошо, — сказал я, говоря так, чтобы все там могли услышать меня. — Я даю Вам свое слово безопасного прохода. В течение десяти минут.

— И надежду умереть? — усмехнулся Никодимус.

Я стиснул зубы.

— По крайней мере, мы встретимся.

Он снова засмеялся.

— Держи предмет нашей беседы в секрете, и не надо никого вмешивать.

Телефон разъединился.

Чуть погодя кто-то постучал в переднюю дверь.

Рычание Мыша наполнило весь дом даже при том, что он оставался в гостиной.

— Гарри? — спросил Майкл.

Я нашел свои ботинки и cунул босые ноги в них.

— Я выхожу, чтобы поговорить с ним. Следите за нами, но ничего не делайте, если он не начнет. И берегите спину. Последний раз, когда я говорил с ним, он меня просто отвлекал. — Я встал, надел плащ и подобрал свой посох. Потом встретил глаза Майкла и повторил, — Берегите свою спину.

Майкл слегка наклонил голову. Потом посмотрел мимо меня, на окна на задний двор.

— Будь осторожен.

Я вынул свой защитный браслет из кармана плаща и натянул его на запястье, вздрагивая, потому что тащить пришлось через небольшие ожоги.

— Ты знаешь меня, Майкл. Я всегда осторожен.

Я пошел к передней двери и выглянул из окна.

Огни на улице были погашены, за исключением уличного фонаря перед домом Майкла. Никодимус стоял в центре улицы. Его тень, длинная и темная, растягивалась в сторону от него — в сторону, противоположную той, куда она должна бы падать, учитывая положение света.

Мыш подошел ко мне и встал рядом, как пришитый.

Я положил руку на толстую шею моего пса, ища в темноте снаружи что-нибудь или кого-нибудь еще. Я ничего не видел — но на самом деле это ничего не значило. Там, в темноте, могло быть что угодно.

Но единственное, что на самом деле было важно, это испуганная маленькая девочка.

— Пойдем, — сказал я Мышу, и мы отправились.

Глава 37

Снова шел снег. С тех пор, как дорожку перед домом Карпентеров очищали в последний раз, выпало пять или шесть дюймов снега. Мои шаги хрустели в тихом зимнем воздухе. Наверно, их было слышно за квартал отсюда.

Никодимус ждал меня, элегантно небрежный в темно-зеленой шелковой рубашке и черных брюках. С нейтральным выражением лица и прищуренными глазами он наблюдал, как я подхожу.

Я задрожал, когда дыхание холодного ветра коснулось меня, мои утомленные мускулы угрожали выйти из-под контроля. Черт возьми, ведь это я работал на Зимнюю Королеву. Так каким образом все остальные совершенно удобно устроились в середине снежной бури?

Я остановился в конце Майкловой дорожки и уперся посохом в землю. Некоторое время Никодимус тихо смотрел на меня. Тень переместилась, чтобы замаскировать его выражение, и я не мог, как следует, разглядеть его лицо.

— Что это? — сказал он низким мрачным тоном.

Мыш уставился на Никодимуса, и издал рычание настолько низкое, что некоторые снежинки подпрыгивали на земле вокруг него. Мой пес обнажил свои зубы, показывая длинные белые клыки, и его шерсть поднялась дыбом.

Адские колокола. Я никогда не видел, чтобы Мыш реагировал так, кроме случаев серьезного боя.

И было похоже, что Никодимусу тоже очень не понравился Мыш.

— Ответь на мой вопрос, Дрезден, — проворчал Никодимус. — Что это?

— Предосторожность против застревания в глубоком снегу, — сказал я. — Он обучен работать сенбернаром.

— Что, простите? — сказал Никодимус.

Я сделал вид, что закрываю одно из ушей Мыша рукой, и пояснил театральным шепотом

— Только не говори ему, что на самом деле они вовсе не носят бочонки с выпивкой на загривке. Разобьешь его маленькое сердце.

Никодимус не двигался, но его тень переместилась и легла небольшим бесформенным пятном между ним и Мышом. Его лицо снова стало хорошо видно, он улыбнулся.

— Было время, когда на мое лицо было неприятно смотреть. Я могу задать тебе вопрос?

— Пожалуйста.

— Ты всегда отступаешь в беззаботность, когда напуган, Дрезден?

— Я не стал бы называть это отступлением. На мой взгляд, это продвижение к хорошему настроению. А я могу задать тебе вопрос?

Он широко улыбнулся.

— О, пожалуйста.

— Каким образом у некоторых из вас, кажется, есть личные имена, а других называют только по Падшему в монете?