Маленькая услуга

Это — большая церковь. В самом деле, действительно большая церковь. Она занимает целый городской квартал, и является одним из наиболее известных ориентиров в городе, версией Нотр-Дама для Чикаго. Дорога, приводящая к служебным дверям позади церкви, была расчищена, так же, как и небольшое место для стоянки автомобилей снаружи. Грузовик Майкла был там. В свете зимней ночи я увидел Майкла и Саню, стоящих около грузовика, оба они были в длинных белых плащах, украшенных алыми крестами, и белых же с крестами сюркотах,[79] просто воскресная встреча Рыцарей Креста. У каждого был меч на бедре. Майкл носил кристально честный нагрудник, в то время как Саня предпочел более современный бронежилет. Большой русский, всегда практично прогрессивный, также имел при себе автомат Калашникова.

Я задался вопросом, знает ли Саня, что устарело-выглядящий нагрудник Майкла был укреплен кевларом и баллистическими противоударными пластинами. Снаряжение русского не смогло бы остановить мечи или когти.

Я сделал некоторую модификацию и своего собственного снаряжения. Ремень, который обычно поддерживал мой жезл на внутренней части плаща, теперь поддерживал дробовик. Я прицепил такую же полоску кожаного ремня к концу простых деревянных ножен Фиделаккиуса, и теперь нес святое лезвие на ремне, переброшенном через плечо.

Майкл кивнул мне и затем мельком взглянул на свои часы.

— Тебе положен небольшой штраф?

— Пунктуальность — это для людей, у которых нет других достоинств, — сказал я.

— Или для тех, кто заботится о других, — пробормотал женский голос.

Она вышла из теней с той стороны улицы, высокая и необыкновенная женщина в мотоциклетной кожанке. У нее были глаза теплого коричневого оттенка горячего шоколада, и темные, туго заплетенные вокруг головы волосы. Она не пользовалась косметикой, но и без этого она была нокаутом. Выражение ее лица намекало, кто она такая, — печаль на нем смешивалась с огорчением и стальной решимостью.

— Розанна, — сказал я спокойно.

— Волшебник. — Она шагала к нам, высокомерная и, в тоже время, замкнутая, покачивая бедрами при ходьбе. Жакет был открыт почти полностью до пупка, и под ним не было ничего, кроме кожи. Ее глаза, однако, остановились на Рыцарях. — Насчет этих двух мы не договаривались.

— Мы договаривались, что меня встретит Никодимус, — сказал я. — Не ты.

— Обстоятельства изменились, — ответила Розанна.

Я пожал одним плечом — тем, на котором держал Фиделаккиус.

— То же самое здесь.

— Какие у тебя обстоятельства? — потребовала Розанна.

— Такие, что я имею дело со сворой двуличных, бьющих в спину, предательских сумасшедших убийц, которым я доверяю не дальше, чем могу пнуть.

Она спокойно рассмотрела меня своими прекрасными глазами.

— И какая роль предназначена Рыцарям?

— Они должны обеспечивать доверие.

— Доверие? — спросила она.

— Именно. Я могу пнуть вас намного дальше, когда они рядом.

Очень маленькая улыбка коснулась ее рта. Она слегка кивнула мне. И повернулась к Сане.

— Эти цвета не идут тебе, зверь. Хотя очень приятно увидеть тебя снова.

— Я не тот человек, что раньше, Розанна, — ответил Саня. — Я изменился.

— Нет, ты не изменился, — сказала Розанна, ее теплые глаза застыли на Сане. — Ты все еще жаждешь драки. Все еще любишь борьбу. Все еще упиваешься кровопролитием. Это никогда не был Магог. Это всегда был ты, мой зверь.

Саня с легкой улыбкой покачал головой.

— Я все еще наслаждаюсь борьбой, — сказал он. — Я просто чуть тщательнее выбираю с кем бороться.

— Знаешь, еще не слишком поздно, — сказала Розанна. — Подари эту игрушку моим лорду и леди. Они примут тебя снова с распростертыми объятиями. — Она шагнула к нему. — Ты можешь быть со мной, зверь. Я снова буду твоя.

Что-то очень странное случилось с ее голосом на последних предложениях. Он стал… вроде как более низким, более богатым, более музыкальным. Индивидуальные звуки, казалось, имели мало общего со значением — но сам голос сочился медом, в нем был водоворот чувственности и желания, который заскользил в мои уши и мягко запылал в моем мозгу. А ведь я был так, с боку припека, и получил очень урезанную версию обещания, содержавшегося в этом голосе. Саня получил его в полном объеме.

Он откинул голову назад и засмеялся, богатый, рокочущий смех, который отражался от ледяных камней церкви и холодных стен зданий вокруг нас.

Розанна сделала шаг назад, на ее лице появилось удивление.

— Я же сказал тебе, Розанна, — прогремел он, в его голосе все еще слышался смех. — Я изменился. — Потом его лицо стало серьезным. — Ты тоже можешь измениться. Я знаю, как сильно тебя тревожат некоторые вещи, которые ты делала. Я был с тобой, когда у тебя были кошмары.

Она уставилась на него.

Саня протянул ей руки.

— Брось монету, Розанна. Пожалуйста. Позволь мне помочь тебе.

Ее веки опустились. Она вздрогнула, опустив глаза вниз. Потом она сказала,

— Слишком поздно для меня, Саня. Уже очень давно слишком поздно для меня.

— Никогда не слишком поздно, — сказал Саня искренне. — Не поздно, пока ты дышишь.

Что-то, похожее на презрение, пробежало по ее лицу.