Маленькая земля в большом море

Радистка тоже стала работать в свободное от своих вахт время, и через несколько дней все клумбы были усажены цветами, а на огороде около Сониного домика их почти не осталось. А ребята тем временем подправили могильные холмики и обложили их ровными, облизанными морем камнями. Попросили у маячных служителей яркой красной краски и выкрасили ею обелиски.

Однажды вечером они сидели усталые на траве и смотрели на результат своей работы. Всё было ухожено, чисто и красиво.

— Но чего-то не хватает, — сказал Аркашка Слёзкин. — Нет торжественности момента.

— А как её сделать?.. — задумался Вася.

Пришла радистка Соня полить цветы. Её тоже попросили подумать, как создать торжественность. Радистка думала, думала, потом сказала:

— Знаете, мальчики, я бы поставила у входа якорь.

— Идея! — закричал Вася. — Я же сам об этом думал, только не догадался!

— И я, — сказал Аркашка. — Как это мы не догадались, что надо именно якорь поставить!

— Пойдём, я знаю, где взять, — сказал Вася.

На складе они обнаружили два одинаковых старинных якоря. С помощью маячных служителей перенесли якоря на Южный мыс. Оббили с них ржавчину, покрасили чёрным лаком и установили перед входом.

— Это просто прекрасно и создаёт большую торжественность, — сказал Аркашка Слёзкин, — но опять чего-то не хватает.

— Я знаю, чего не хватает, — ответил ему Вася. — Раз есть якоря, должна быть и якорная цепь!

— На столбиках! — воскликнул сразу всё понявший Аркашка.

Маячный техник Пётр Петрович разрезал автогенным аппаратом толстую, трубу на куски. Ребята врыли эти куски в землю, покрасили серебряной краской — и получились столбики. На них повесили вычищенную и покрашенную чёрным лаком якорную цепь.

— Отличная ограда, — сказал Пётр Петрович, когда всё было закончено, подкрашено и прибрано. — Теперь это настоящий мемориал. Вы можете гордиться своей работой, ребята.

— Нет, ещё не настоящий, — сказал Аркашка.

Несколько дней потратили на то, чтобы насадить вокруг кладбища молоденьких берёзок и рябинок.

— Вот теперь настоящий, — сказал Вася. — Как жаль, что мы не знаем имён павших бойцов…

— Здесь погиб целый батальон, — задумался Пётр Петрович. — Это ведь не один человек, а войсковая единица. В штабе флота об этом должны были знать. И списки, наверное, сохранились в архиве. Надо написать письмо в штаб флота. Пусть там посмотрят архив.

— Прекрасная мысль! — воскликнул Вася. — Сегодня же напишу письмо в штаб флота, а с «Лоцманом» отправлю.

— Ну, это ещё когда будет… — произнёс Аркашка Слёзкин.

Аркашка неплохо рисовал. В школе-интернате он был бессменным редактором стенгазеты «За отличную учёбу».

Он нашёл широкую доску и раскрасил её под мрамор. Уже с трёх шагов невозможно было её отличить от настоящей мраморной. Когда краска высохла, Аркашка написал на доске красивыми золотыми буквами:

ЗДЕСЬ В ГОДУ 1941-м

СРАЖАЛСЯ С ВРАГАМИ И ПОГИБ ЗА МИЛУЮ РОДИНУ

БАТАЛЬОН НЕИЗВЕСТНЫХ МОРЯКОВ

МЫ ВСЕГДА ПОМНИМ ПРО ВАС

А Вася написал письмо в штаб флота и попросил посмотреть в архиве имена бойцов того батальона морской пехоты, который в 1941 году оборонял от врага остров Коренец. «Мы ухаживаем за могилами, — писал Вася, — и будем очень гордиться, если узнаем имена героев, и напишем эти имена на обелисках».

Сделанную Аркашкой доску прикрепили к гранитному валуну и тихим летним вечером установили посреди кладбища.

Все молчали, опустив головы. В первый раз за всё время техник Пётр Петрович снял свою фуражку, и Вася с удивлением увидел, что он лысый. Он смотрел на голову техника с большим удивлением.

— Я родился в Ленинграде во время блокады, — тихо сказал Пётр Петрович.

Аркашка Слёзкин подчищал бритвочкой золотые буквы.

Вера Ивановна и Соня беззвучно плакали.

Когда шли обратно к маяку, они, обнявшись, тихо пели: «Девчонки, их подруги, все замужем давно…»

17

Вася и Аркашка Слёзкин не способны были долго печалиться. Они отстали от всех и побежали на западный берег строить из валунов «Таинственный грот». Ох, это была и работёнка! Катали тяжеленные камни, громоздили их друг на друга, сплетали крышу из веток, обкладывали её дёрном, а пол в гроте засыпали ракушкой и сделали из высушенной морской травы широкие лежаки, мягкие, как кресла в автобусе.

Но никак не придумывалась для «Таинственного грота» длинная и обстоятельная игра. Все игры быстро достигали конца, а главное в том, что какой бы он таинственный ни был, этот грот — всё равно он состоит в итоге из четырёх стен, пола и крыши. Как дом. Он лишает человека той вольной свободы, которая полагается ему по праву на летние, хотя бы, месяцы. Он отгораживает человека от моря, солнца, леса и буйного ветра.

Мелькали дни.

Уже непонятно было, зачем пролили столько пота, таская валуны. Грот совсем надоел…

Тогда поставили на лодке мачту — по всем правилам, закрепив на днище нижний конец (на морском языке он называется степс), а верхний конец мачты — топ — закрепили вантами из прочных верёвок.

— Сегодня в ночь!.. — проговорил Вася хрипло и скрипуче, как и подобает настоящему заговорщику.