Данный момент привлекал Кензи по двум причинам. Во-первых, только в этот момент Дерек выглядел уродливым — во всех иных случаях его красота оставалась безупречной. Всегда. Он оставался неизменно красивым, даже когда дерьмово вел себя в «Макдоналдсе», или с умным видом вещал о прелестях старомодной музыки, или ругал ее за то, что она задрала ноги на его блестящую приборную панель.
И, во‐вторых, только в такие моменты она властвовала в их отношениях. Обычно именно он бывал полновластным диктатором, но, оказывается, и она в состоянии довести его до экстаза — неистово и ожесточенно, уже доведенная им до оргазма; пусть это единственное, на что она была способна.
Но теперь появился и ненавистный ей момент. Он напоминал ей, что срок годности их отношений ограничен. Сразу после секса Дерек уйдет на работу, а она вернется в свою дерьмовую квартиру, к обиженному соседу и заброшенному коту, к шкафам, полным разномастных тарелок и дешевых пакетов с лапшой из долларового магазина, чувствуя себя все более опустошенной, чем в начале романа, — ведь после каждого свидания с Дереком, после каждого их соития, она теряла частицу себя.
Они никогда не завершали секс нежными объятиями. Вместо этого Кензи в блаженной истоме лежала на кровати, наблюдая, как он одевается, наблюдая за тем, как тщательно он застегивает рубашку и заправляет ее в брюки, как аккуратно завязывает шнурки на туфлях. Его туфли стоили больше месячной арендной платы за их с Таем квартиру. Она узнала это, отыскав такую модель в интернете.
— Я не смогу отвезти тебя домой, мне нужно ехать прямо в офис, — сообщил Дерек, — но ты, по-моему, вполне можешь задержаться здесь. Закажи завтрак. Сделай массаж, если хочешь. Запиши все на счет номера. Я оставлю тебе деньги на такси.
— И у тебя даже нет времени позавтракать со мной? — спросила Кензи, приподнимаясь на локте.
Она чувствовала, что ему хотелось присесть рядом с ней; язык его тела безмолвно подсказал, что ему хотелось подойти к кровати, но Дерек не позволял себе это. Он вел себя так на последних свиданиях, испытывая странные колебания перед прощанием. Как будто ему хотелось сказать что-то еще. Как будто он знал, что должен завершить все здесь и сейчас, но так и не осмеливался.
— У меня деловое совещание, но ты завтракай. Наслаждайся свободой. А когда захочешь уйти…
— Воспользуюсь черным ходом.
Дерек кивнул, и Кензи откинулась обратно на подушки, когда он наконец-то подошел к кровати и чмокнул ее. Целомудренный поцелуй в губы. Это заставило ее задуматься, увидит ли она его снова. Какими же легкими казались их прощания первые пару месяцев!
Теперь многое осложнилось.
Дерек взял свою сумку и ушел. Повернувшись к окну, Кензи созерцала прелестные деревья под пасмурным небом, пытаясь насладиться последними минутами в роскошном номере отеля, ночь в котором, вероятно, стоила больше, чем ее недельный заработок вместе с чаевыми в «Грин бин». Тоскливо. Однако заурчавший желудок позволил ей взбодриться — по крайней мере, ей подадут завтрак в ресторане отеля, а там готовят классные яйца «Бенедикт» на тостах с авокадо.
Направившись в ванную, Кензи заметила лежавшие на комоде банкноты и замедлила шаг. Дерек оставил ей деньги, причем гораздо больше, чем понадобится на оплату такси. Толстую пачку, все по двадцать и пятьдесят «баков». Она взяла пачку и, пересчитав деньги, изумленно открыла рот.
Он оставил ей пять тысяч долларов.
Дерек давал ей деньги и раньше — естественно, давал. Как-то раз она между прочим упомянула, что задолжала месячную плату за квартиру, и он вытащил из кармана триста «баков», как завалявшуюся мелочь. Однажды Кензи заволновалась, что опоздает в магазин за курицей, поскольку ее там быстро разбирают, а он, шутливо поморщившись, покачал головой и вручил ей двести долларов, посоветовав зайти в «Здоровую пищу» и запастись натуральными, выращенными на свободном выгуле птицами, чье мясо намного полезнее. Он неизменно оплачивал их проживание в отеле, и питались они обычно тоже за его счет; он оплатил ей перелет в Нью-Йорк и билеты в театр на «Гамильтона», и шопинг в «Блумингдейле», где купил ей сумочку от «Дольче и Габбана» за двадцать две сотни «баков».
— Ты уверен? — спросила тогда Кензи, схватив его за руку перед кассой, и консультант по продажам широко улыбнулась, скрывая ухмылку. Она, несомненно, видела раньше подобные сцены.
— Уверен, — и Дерек достал свою кредитку. — Может, ты хотела бы еще летнюю цветочную сумку?
— Цветочные сейчас на пике моды, — подключилась продавщица, добавив своей улыбке сияния на полсотни ватт.
— Нет, — Кензи рассмеялась, — нам вполне достаточно одной.