Маленькие грязные секреты

— Лучше. В основном бодро.

— Это хорошо. Пора мне отпустить тебя обратно к ней.

— Мар… — Сэл задумчиво помедлил, — если нужен мой совет: забудь обо этом. Забудь о закусочной, забудь о деньгах. Выкинь все из головы, будто ничего не было, и живи дальше своей жизнью. Не думай о Джулиане. И уж точно забудь о любовнице. Они больше для тебя не существуют, понятно? Только так можно с этим смириться… И, ради бога, отзови детектива. Ты же не хочешь, чтобы она узнала об этом?

Марин кивнула, потом вспомнила, что они общаются по телефону и Сэл не видит ее. Опять до нее донесся приглушенный голос Лорны — она звала сына.

— Мне надо идти, — сказал он. — Я вернусь в город сегодня вечером, если захочешь… поболтать. Кстати, можешь заехать.

Марин поняла, на что намекнул Сэл, поняла, что он больше не имеет в виду Джулиана. Он имел в виду разговор про их личные отношения и то, что произошло между ними вчера. Да, поговорить им придется, но не сейчас. Не в ближайшее время. Пока она не способна рассуждать здраво.

— Хорошей дороги, — пожелала Марин, и они разъединились.

Сэл заботился о матери, и ей повезло иметь такого преданного сына. Ее муж умер больше двадцати лет назад, но Лорна Палермо больше так и не вышла замуж, а в последние годы ее здоровье заметно ухудшилось. Начались боли в коленях и позвоночнике; больше года назад ей заменили тазобедренный сустав, из-за чего Сэл не появлялся в баре около месяца. Она даже точно запомнила время, потому что Лорну прооперировали за пару недель до исчезновения Себастиана — тогда-то она в последний раз и навещала мать Сэла.

После того, как Лорну выписали из больницы, Марин позвонила Сэлу, узнать, как у них дела. Голос бедняги звучал чертовски подавленно. Операция прошла хорошо, но Лорна ничего не могла делать сама, да и дом нуждался в соответствующих переделках. И, несмотря на протесты Сэла и Лорны, уверявших Марин, что они смогут справиться сами, она прикатила на ферму на пару дней, чтобы помочь.

— Но у тебя же полно дел в городе, — встречая уставшую после трехчасовой езды Марин, произнесла мать Сэла с радостью и смятением. Она улыбнулась, и шрам на ее щеке сморщился. — Ведь твой малыш нуждается в тебе больше, чем я.

— Он с папой, — с улыбкой ответила Марин, — мальчикам надо иногда поиграть в мужские игры.

— Но скоро уже Рождество, и у тебя, наверное, есть дела поважнее, чем торчать тут с нами и заботиться о старухе…

— Лорна, я так рада видеть вас… — Наклонившись, Марин поцеловала женщину в щеку, почувствовав губами легкую морщинку шрама.

Шрам появился в результате последнего ее избиения мужем. Он тогда чуть не убил Лорну, что наконец и позволило подать на развод. Она никогда не говорила, что он виноват, и его не арестовали, но Сэл все знал. Все знали.

— Как давно мы знакомы? — мягко сказала Марин. — Сами знаете, что вы мне как мать.

— Благослови Господь твое сердце. — Лорна смотрела на Марин добрыми карими глазами, доставшимися от нее и Сэлу. — Как бы мне хотелось, чтобы мой сын поскорее уже остепенился… Обзавелся наконец семьей и детьми, пока я еще могу порадоваться им. Не вечно же я буду рядом. Мне невыносимо думать, что он останется в одиночестве.

— Он не одинок, не беспокойтесь, — Марин успокаивающе погладила ее по плечу. — Несмотря ни на что, у него останусь я. Кстати, а где же ваш сын?

— Внизу, в погребе, — ее глаза блеснули, — выбирает вино для сегодняшнего ужина. Он так разволновался, когда ты сообщила, что приедешь…

— Пойду поздороваюсь с ним. — Марин не терпелось увидеть друга, но также радовал повод сбежать от старушки. Лорна бывала немного утомительной.

Мать Сэла — милая женщина, но жизнь нанесла ей много травм, как физических, так и эмоциональных и психологических. Она безумно обожала Сэла, словно пытаясь загладить вину за его юные годы, когда ей мало удавалось заботиться о нем. И ее разум, видимо, деградировал. Лечащий врач подозревал, что в результате последнего избиения она получила легкую травму мозга, в то время недиагностированную, но теперь ее симптомы проявлялись все чаще. Возникли проблемы с концентрацией, Лорна легко впадала в отчаяние, не справляясь с простыми делами, и Марин иногда слышала, как она, разговаривая сама с собой, бормотала вперемешку итальянские и английские слова и фразы, хотя, по словам Сэла, они вовсе не имели смысла.

Марин не могла даже представить, что пришлось пережить Лорне, что пришлось пережить Сэлу. Сэл-старший был настоящим тираном и, обладая вспыльчивым характером, управлял хозяйством и винодельней железной рукой; его решения никогда не обсуждались, и не дай бог кому-то было сказать даже слово поперек. В их спальне стоял сейф, где Сэл-старший хранил пистолет, получив разрешение на его ношение. Хотя оружием он никогда не пользовался, однако постоянно напоминал всем, что пистолет у него имеется, и иногда прогуливался с ним по виноградникам, чтобы «держать всех в узде». По рассказам Сэла, Марин знала, что работники боялись его гнева, и было также общеизвестно, что работницы стремились избегать любых ситуаций, когда могли оказаться с ним наедине.