Маленькие грязные секреты

Она чувствовала себя слегка виноватой, бросая их, но ей уже не терпелось вернуться в Сиэтл. Ферма стояла в окружении бескрайних рядов виноградных лоз. И кроме них — ничего, никаких соседей на полмили окрест, лишь гряды холмов. К тому же здесь плохо действовала сотовая связь. Марин жаждала городской шумной суеты, комфорта собственного дома. И, естественно, соскучилась по своим мальчикам.

Сэл сердечно обнял ее. От него приятно пахло травами и свежим ветром.

— Спасибо, что заехала. Ты нам очень помогла.

— Увидимся через недельку?

— Еще слишком много дел, — покачав головой, ответил он, — мне нужно переделать все дела до того, как пойдет снег. Видимо, проторчу здесь все праздники. Но в новом году обязательно увидимся. — Он еще раз обнял ее. — Счастливого Рождества!

…А пять дней спустя, в городе, за три дня до Рождества, пропал Себастиан. Слова Лорны словно с неба свалились, словно влепили пощечину, схватили за горло: «Надо всегда защищать своих детей… Это важнее всего».

И в этом Марин потерпела неудачу. Ужасающую неудачу.

Но после многочисленных сеансов психотерапии она осознала, что каждый человек является результатом множества влияний, сформировавших его характер. Марин росла под присмотром слишком строгой и придирчивой матери, а потому, не умея просить помощи, всегда винила во всех ошибках только себя. Дерек вырос в крайней бедности, поэтому для него так важно сейчас иметь деньги, и чтобы люди знали, что у него эти деньги есть. А Сэл вырос под гнетом жестокого отца-алкоголика, и ему едва исполнился двадцать один год, когда его отец случайно свалился с балкона шестнадцатого этажа, напившись на вечеринке по случаю своего пятидесятилетия.

Это официальная версия. Официально, когда это случилось, рядом никого не было, и такая история выглядела абсолютно правдоподобно. Сэл-старший слыл легендарным пьяницей и грубияном, не способным порой устоять на ногах и сохранять здравомыслие.

Сэл никогда не говорил о том вечере. Даже с Марин, хотя она тоже присутствовала на том юбилее и осталась после ухода других гостей, чтобы помочь прибраться. После последней ссоры, когда Лорна получила травму головы, они наконец разошлись, и отец Сэла решил снять квартиру в городе, где развлекался в свободное от винодельческих забот время. Это произошло до того, как Марин начала встречаться с Сэлом. А когда она наконец познакомилась с Сэлом-старшим, тот уже вполне освоился с холостяцкой жизнью. И устроил себе день рождения, решив отпраздновать пятидесятилетие со своими новыми городскими приятелями — в основном партнерами по игре в покер, — пригласив также своего сына. Марин посоветовала Сэлу пойти, думая, что для них будет полезно вновь наладить семейные отношения. К тому же ей хотелось познакомиться с отцом Сэла. Но она не знала, во что ввязывалась.

— Люди меняются, — сказала Марин, что, оглядываясь назад, оказалось полной глупостью. — Ты же говорил, что он стал вести себя лучше после развода. Он дает тебе шанс помириться. Все, что тебе нужно сделать, это воспользоваться им.

— Ты не знаешь его так, как я, Мар.

— Ты прав, не знаю. Но не забывай, я же буду рядом с тобой.

…Когда они прибыли, Сэл-старший уже успел изрядно накачаться спиртным. А к тому времени, когда вечеринка закончилась, напился вдрызг и задиристо спорил с сыном. Марин стояла в маленькой кухне, выбрасывая бумажные тарелки и одноразовые стаканы в мусорный мешок, но слышала, как они ругались на балконе. Раздвижная дверь была открыта, и по квартире гулял прохладный ветерок. Она завязывала мусорный мешок, когда услышала: «Сукин ты сын, маме не следовало разводиться с тобой. Мне следовало просто убить тебя».

Она услышала хохот Сэла-старшего. Он хохотал так, словно услышал нечто смешное и нелепое. А потом ответил что-то, Марин не смогла разобрать слов. Он говорил тихо, но угрожающе. Марин перепугалась. Выйдя из кухни, она направилась прямиком к балкону. Ей не следовало советовать Сэлу приходить сюда. Неуместный совет. И теперь им нужно поскорее уйти, пока эти двое не подрались.

Однако, когда Марин вышла на балкон, там остался только один из них.

По глухому звуку упавшего на тротуар тела никто не сказал бы, что оно пролетело шестнадцать этажей. Можно только представить какой-то шлепок, звук ломающихся костей и впечатавшуюся в тротуар плоть, но на самом деле с такой высоты ничего не было слышно. Марин не видела падения, не слышала приземления, но когда, перегнувшись через перила, смутно увидела внизу на земле, шестнадцатью этажами ниже, какое-то темное пятно, то могла только с трудом подавить крик. Это казалось почти нереальным. Может быть, если б человек упал не с такой большой высоты — может, если б они стояли, скажем, на шестом или восьмом этаже, и при дневном свете, — она смогла бы лучше и яснее рассмотреть то, как ужасно умер Сэл Палермо-старший, и тогда приняла бы другое решение. Но их окутывала ночная тьма. И эта жилая улица внизу в два часа ночи была совершенно безлюдна.

— Боже мой, Марин, боже мой, что я наделал… — Сэл так рыдал, что едва смог произнести эти слова.