Маленькие испуганные кролики

Похоже, она взяла себя в руки. Она следует за мной назад к тропинке. Я оставил рюкзак где-то здесь. Моя бутылка с водой торчит из бокового кармана, я достаю ее и протягиваю Норе.

Она делает большой глоток, запрокинув голову. Капля пота стекает по ее шее сбоку, и я борюсь с желанием протянуть руку и смахнуть ее, прежде чем она исчезнет за V-образным вырезом ее футболки.

– Так, нам нужно перекусить.

Сегодня утром я прихватил из столовой парочку кексов. Я роюсь в рюкзаке и достаю их оттуда.

– С черникой или с шоколадной крошкой?

Она игнорирует оба варианта и присаживается на огромный валун, делает еще один большой глоток воды и протягивает мне бутылку.

– Мне не очень хочется есть, – говорит она, снимает сандалии и разминает босые ноги, со вздохом закрывая глаза.

– Ты красишь ногти на ногах, – замечаю я.

Зря я это сказал. Ее глаза широко раскрываются, и она внезапно смущается – подтягивает колени к груди и прикрывает пальцы ног руками.

– Не прячь их, – говорю я, усмехаясь, – очень даже миленько.

Я жду, что она покраснеет. Я уже заметил, что ее заливает краска всякий раз, когда я смотрю на нее в упор или случайно касаюсь ее руки. Но на этот раз она сердито смотрит на свои ноги. Замечательно! Она в бешенстве. Я даже еще не встречаюсь с этой девушкой, а уже оказался в немилости. Впрочем, знакомое состояние. Придется все как-то уладить. Я знаю, как это делается. Все тот же старый набор функций. Я просто изменю пару параметров для новой версии.

код дисфункциональные отношения ():

в то время как ‘мэддокс’ в немилости:

мэддокс («молит о прощении»)

элеонора («смеется ему в лицо»)

мэддокс («предлагает кексы»)

элеонора («смотрит на свои ноги».)

Я бросаю взгляд на валун, на котором она сидит.

– Подвинься, пожалуйста.

Для двоих тут места маловато, но я все равно примостился рядом с ней. Нора пристроилась на самом краю, между нами всего пара сантиметров. Если она отодвинется еще дальше, то упадет с камня.

Вау, она действительно разозлилась. Кажется, я догадываюсь почему, и дело вовсе не в бета-тестировании на местности.

– Послушай… – Я делаю еще один глоток воды и ненадолго замолкаю, чтобы подобрать слова. – Я знаю, что ты подслушала наш разговор с Элеонорой этим утром.

Она резко поворачивается. Мои слова застали ее врасплох.

– Из тебя никудышный шпион, Нора.

– Нет. Я… я не хотела подслушивать…

– Все в порядке, – перебиваю я ее бормотание. – Я должен все объяснить.

– Мне все равно. У меня нет никакого желания вставать между вами двумя.

– Ты и не встанешь. Мы с Элеонорой расстались.

Я чувствую жар и покалывание в шее. Провожу по ней рукой, избегая взгляда Норы.

– Просто Элеонора хочет, чтобы это оставалось в тайне какое-то время. Я согласился на ее условия.

– Ты всегда соглашаешься со всем, что она говорит?

Ох! Я снова смотрю вверх. Я ведь не настолько жалок, правда?

– Мне приходится платить такую цену, чтобы иметь возможность оставаться здесь.

– Что это значит?

Почему-то я не могу перестать думать о том, что Элеонора сказала мне этим утром, особенно о фразе: «Один звонок, и ты перестанешь существовать». Я знаю, что она имела в виду. Все, что ей нужно сделать, – это сказать родителям, что я не такой уж хорошо воспитанный молодой человек, как они думали, и – пуф! – снова начнется прежняя, знакомая мне жизнь. Они прекратят меня финансировать. Я не смогу записаться на осенние занятия. Черт, я даже не уверен, что смогу закончить летнюю программу.

А как же моя бабушка? Понимает ли Элеонора, что ее родители оплачивают ей лечение? От одной только мысли я скриплю зубами. Я хватаю кекс и откусываю кусочек.

– Слушай, – наклоняюсь я ближе к Норе и понижаю голос. – Если я тебе кое-что скажу, обещаешь держать это в секрете? Обещаешь, что никому не скажешь? Пообещай.

Глаза Норы становятся огромными и совсем невинными. Слишком огромными. Слишком невинными.

– Может, лучше не говорить, раз это такой большой секрет?

Стойте, это что, сарказм? Я не могу сдержать улыбку. А эта девчонка не так проста, как кажется на первый взгляд.

– На что это вы намекаете, мисс Вайнберг?

Она вытягивает перед собой ноги и шевелит ярко-красными пальцами:

– Ни на что… – Она смотрит на свои ноги, но я вижу озорной огонек в ее глазах. – Просто человек с таким сумасшедшим рейтингом в InstaLove, как у тебя, должно быть, слишком хорош в разного рода играх.

Я хлопаю себя по груди и откидываюсь назад, чуть не падая с камня в своем притворном негодовании. Она хватает меня за руку, чтобы я не упал, но кекс улетает в кусты, пав жертвой моих «игр».

– Мой рейтинг в InstaLove такой высокий просто потому, что я немного жульничаю.

– Так ты это признаешь?

– Нет-нет! – Я машу рукой, как будто пытаюсь стереть последнее предложение. – Не такой секрет – я не жульничаю в любви. Я имею в виду что жульничаю в программе InstaLove.

Она наклоняет голову набок, морщит лоб.

– Есть хак, – объясняю я.