Маленькие огоньки (ЛП)

         — Знаю. Но ты же сама сказала – я нарушаю обещания.

        Он снова протянул мне напиток, и я взяла стаканчик, сжав трубочку губами. Я сделала глоток, ощущая ледяной терпкий привкус лайма и сладкий вишнёвый сироп, чувствуя, как газировка щиплет язык.

        — Я скучал по тебе, веришь или нет. Я каждый день о тебе думал. Я всё перепробовал, чтобы вернуться к тебе. Мне так жаль, что твой…

— Замолчи, — оборвала я его, закрывая глаза.

Он умолк на миг, а затем заговорил снова, словно не мог остановиться.

— Как твоя мама?

— Справляется по-своему.

— Пресли всё еще… Пресли?

Я усмехнулась и посмотрела на него.

— Ты проторчал в школе уже день. Как по-твоему?

— Думаю, да, — кивнул он.

        — Кончай это, — сказала я.

— Что именно?

— Говорить вопросами. С вопросительной интонацией. Это странно.

— С каких это пор тебе не нравятся странности?

        — С тех пор как моя жизнь стала их определением.

        — Хочешь, чтобы я следил за интонацией? Ладно, — кивнул он.

        Эллиот выглядел так, словно не вылезал из спортзала. Его шея была мощной, челюсть – квадратной, а линии его плеч и рук – рельефными и твёрдыми. Он двигался с уверенностью, удерживал мой взгляд дольше обычного и улыбался с оттенком самонадеянности. Он мне нравился прежним – нескладным и неуклюжим, тихим и внутренне непокорным. Он был робким. Теперь же передо мной был парень, который знал, насколько он хорош, и думал, что жалкое угощение заслужит ему прощение. Моя улыбка погасла и я уставилась перед собой.

        — Теперь всё иначе, Эллиот. Ты мне больше не нужен.

        Он опустил взгляд, хмурясь, но не отступая.

        — Тебе, похоже, никто не нужен. Я заметил, что ты даже не взглянула на Минку и Оуэна, когда она проходили.

        — И что с того?

        — Кэтрин… я оставил всех своих друзей, свою футбольную команду, маму… я вернулся.

        — Я заметила.

        — Ради тебя.

        — Хватит.

        — Ты не можешь вечно на меня сердиться, — вздохнул он.

        Я встала, швырнув в него напиток. Он поймал стакан на уровне груди, но крышка соскользнула, и красная жидкость забрызгала его светлую футболку и лицо.

        Из меня вырвался непроизвольный смешок. Эллиот застыл с закрытыми глазами и открытым ртом, но быстро отошёл от шока.

        — Ладно, я это заслужил, — усмехнулся он.

Мне тут же стало не смешно.

— Ты заслужил газировку в лицо? Мой отец умер, Эллиот! Я смотрела, как его выносят из дома на каталке, на глазах у всего района. Моя мать впала в прострацию. Ты был моим другом, а ты просто… оставил меня стоять там.

— Я этого не хотел.

— Ты трус, — сказала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.

        Он встал, возвышаясь надо больше чем на голову. Я знала, что он буравит взглядом мою макушку, но не могла посмотреть на него.

        — Мать приехала за мной. Я пытался объяснить ей. Она увидела скорую с полицей и психанула. Она заставила меня поехать с ней. Мне было всего пятнадцать, Кэтрин, пойми же!

        — И что дальше? — спросила я, закинув голову, чтобы посмотреть на него.

        — Я хотел позвонить, но у тебя нет телефона, а потом у меня отобрали мобильник. Я злился, что меня заставили так уехать. Мне удалось пару раз тайком позвонить тёте, чтобы узнать, как ты, но она отказалась сходить к вам. Сказала, что всё изменилось, что твоя мать всё равно не стала бы с ней разговаривать. Через неделю после того как у меня появилась машина, меня поймали на полпути в Ок Крик, и отец поставил на неё ограничитель скорости до семидесяти километров в час. Но я не унимался, так что родители отобрали у меня машину. Я каждого из своих друзей пытался уговорить отвезти меня сюда. Я всё испробовал, чтобы вернуться к тебе, Кэтрин, клянусь богом.

        — Это ничего для меня не значит. Нет никакого бога, — рявкнула я.

        Он нежно приподнял мой подбородок пальцем, чтобы взглянуть мне в глаза.

        — В ту секунду, как родители объявили мне о своём разводе, я попросил позволить мне переехать к тёте, пока они улаживают формальности. Я сказал им, что не хочу провести свой выпускной класс среди развязанной ими войны, но мы все знаем, что именно двигало мной. Мне нужно было вернуться к тебе.

         — Почему? — спросила я. — Почему они так стремились удержать тебя подальше от меня?

         — В тот день, когда я уехал, тётя Ли звонила моей матери. Она упомянула, что мы с тобой проводим много времени вместе. Маме пришлось несладко в этом городе. Она ненавидит Ок Крик, и она не хотела, чтобы у меня был повод здесь остаться. Она надеялась, что я забуду тебя.

        — И вот ты здесь. Похоже, она сдалась?

        — Ей теперь не до этого, Кэтрин. Ей даже до себя теперь дела нет.

        Я почувствовала, как тает моя непоколебимость. Я прижалась щекой к его груди, и когда он обнял меня, я почувствовала его тепло, проникающее сквозь его тонкую серую футболку.

         —  Прости меня, —  сказал он. — Я не хотел бросать тебя так. Я вообще не хотел тебя бросать. — Когда я не ответила, он попытался отвести меня в дом. — Давай зайдём внутрь.

        — Тебе нельзя заходить, — я резко отстранилась и замотала головой.

        — Нельзя? Почему?

        — Ты должен уйти.

        — Кэтрин.

        Я закрыла глаза.

        — То, что меня разозлил твой отъезд, ещё не значит, что я по тебе скучала. Я не скучала. Ни капли.

        — Почему? У тебя что, куча друзей?

        — Оставь меня одну, — я уставилась на него.