Маленькие Песцовые радости

Поспать мне удалось аж целых два часа, больше в меня просто не влезло: я проснулся и уже ни в какую не хотел засыпать. Значит, впрок выспаться не получится. Но чувствовал я себя намного лучше, а после того, как душ меня дополнительно взбодрил, задумался, чем же заняться. Решил: попытаюсь вскрыть второй военный сейф, а если за час ничего не получится — пойду позанимаюсь артефакторикой немного, после чего позвоню Шелагину.

Защита второго сейфа работала по иному принципу, чем первого. Втайне я надеялся, что открою его куда быстрее запланированного на это дело часа, но реальность знатно щелкнула меня по носу: за час я не сумел даже нащупать, откуда все это вскрывается.

«А чего ты хотел? Это все это нарабатывается опытом, и через сотню-другую сейфов будешь их вскрывать за пару минут максимум», — оптимистично заявил Песец.

«У меня даже одной сотни нет», — напомнил я, вовсе не утешенный словами симбионта.

«Это у тебя нет, а в княжеской сокровищнице знаешь сколько всего? — Песец предвкушающе потер лапы. — Как доберемся — все наше будет».

Я промолчал, потому что был уверен: хотели бы меня признать — это бы уже сделали, благо обстоятельства тому способствовали. Думал я опять слишком громко, поэтому Песец меня «услышал» и сразу возразил:

«Ты понятия не имеешь, как проходит процедура признания наследника в княжеском роде. Возможно, там имеются некие ограничения и нельзя просто так взять и сказать: „Это мой наследник“, — Песец забавно распушил хвост и принялся расхаживать взад-вперед. — Но Шелагины в тебе нуждаются, других кандидатур у них нет. Понял?»

Ради интереса я залез в сеть и обнаружил, что Песец прав: для объявления требовалось согласие императора, который его мог не дать, если посчитал потенциального наследника недостойным. Просмотрев найденные истории о признании, я пришел к выводу, что обычно император наследников не признавал, всегда находилось что-то их порочащее. Причем это что-то потом еще очень долго полоскалось, делая из кандидатов прямо-таки демонов. Действительно, зачем кого-то признавать, если после смерти последнего князя можно на законных основаниях пригрести себе княжество?

«У тебя ситуация беспроигрышная, — уверенно сказал Песец, — потому что на руках у Шелагиных сплошные козыри, которые сложно перебить монаршей волей».

«Посмотрим», — решил я и отправился в комнату, которую отвел под артефакторику, где даже успел пяток заготовок превратить в полноценные артефакты, когда наконец позвонил Шелагин.

— Через полчаса к тебе подъедем, — бросил он. — Будь готов к этому времени, чтобы никого не задерживать.

— Хорошо, — ответил я, после чего мой собеседник сразу же отключился.

А я побежал на кухню. Чтобы успеть поесть и с собой что-то взять: неизвестно, как сложится остаток дня, поэтому перекус будет не лишним. До оговоренного времени я успел не только собраться и уложить стопку бутербродов в пространственный карман, но и выйти к проходной, куда как раз подошла Фурсова. Самое интересное, что шла она со стороны академии, из которой нас фактически выгнали.

— Ты откуда? — удивился я. — Сказали же: сидеть по домам.

— Я в библиотеку завернула и задержалась, — ответила она.

— Неплохо ты задержалась, — усмехнулся я.

Она почему-то вспыхнула и заявила:

— Не твое дело, понял? Где хочу, там и задерживаюсь.

— Я разве спорю? — удивился я и с облегчением увидел, что машина княжича выруливает из-за поворота. — Было приятно с тобой поболтать, но извини, дела.

Вслед за одной машиной вырули еще две. Почетный кортеж или опасаются брать тетю Аллу малым количеством бойцов? Не такая уж она страшная…

— Какие еще дела?

— Важные.

Я подмигнул Фурсовой и уселся в подъехавшую машину, на заднем сиденье которой обнаружил знакомое мне лицо — ученика Зимина, за которого тот так сильно переживал. Сегодня ученик выглядел трезвым и довольным жизнью. За рулем сидел Греков, а рядом с ним — Шелагин.

— Независимого целителя пригласили, — пояснил Шелагин для меня. — Павел Лебедев — ученик Зимина.

— А сам Зимин не смог? — уточнил я, не зная, как к этой новости относиться.

— Ну знаешь! — возмутился Лебедев. — Будет еще Иннокентий Петрович по всякой ерунде к вам дергаться. Он человек занятой. Скажите спасибо, что меня попросил и я согласился.

— Спасибо, — насмешливо сказал я. — Вообще-то, за вашим учителем такой должок, что он мог бы и сам приехать.

— Ради экспертизы по наличию блока? Это и я могу сделать — полномочий достаточно.

— А вы их видите? — на всякий случай уточнил я.

— И вижу, и снимаю, — гордо сообщил Лебедев. — Так что вам повезло, что к вам приехал именно я.

После этого он разразился длинной речью, восхваляющей учителя, из которой следовало, что тот не только выдающийся практикующий целитель, но и выдающийся экспериментатор, постоянно изыскивающий новые способы использования целительских чар. С возрастающим офигеванием я узнал, что способ снятия блоков был придуман лично Зиминым.

— С Огонькова блоки слетали без всякого Зимина, — не удержался я.