Маленькие женщины

Увидев несчастную животину и выслушав рассказ о происшествии, мистер Баэр не сказал почти ничего – видимо, из страха, что в первый момент наговорит лишнего. Зорьку отвели в ее стойло, а мальчиков до ужина отправили по комнатам. Краткая пауза дала им возможность обдумать случившееся, погадать, каково будет наказание, и представить себе, куда теперь отправят Дана. Он насвистывал у себя в комнате, чтобы кто не подумал, будто ему не все равно, однако, пока он дожидался решения своей судьбы, желание остаться делалось сильнее, ибо он все отчетливее вспоминал уют и добро, которые изведал здесь, а также тяготы и неприкаянность, которые познал в других местах. Он знал, что ему пытаются помочь, и в глубине души испытывал признательность, вот только тяжелая жизнь сделала его жестоким и суровым, подозрительным и необузданным. Он терпеть не мог никаких ограничений, вырывался из них, словно дикий зверек, хотя и знал, что их накладывают ради его же блага, и смутно ощущал, что они ему на пользу. Он уже порешил, что его опять отправят скитаться, бродить по городу, как он бродил почти всю свою жизнь; эта перспектива заставляла его хмурить черные брови и оглядывать уютную комнатку с тоской, которая тронула бы и куда более черствое сердце, чем у мистера Баэра, будь он тому свидетелем. Однако это выражение исчезло без следа, когда добрый профессор вошел в комнату и с обычной своей серьезностью произнес:

– Я все выслушал, Дан, и, хотя ты вновь нарушил правила, я готов дать тебе еще одну попытку, ибо этого хочет матушка Баэр.

Дан густо покраснел, узнав о внезапном избавлении, но ограничился тем, что произнес, как обычно, хмуро:

– Не знал я, что есть правило против боя быков.

– Я никак не мог предположить, что бой быков затеют в Пламфилде, а потому не придумал такого правила, – ответил мистер Баэр, у которого эта отговорка вызвала невольную улыбку. После этого он добавил хмуро: – Однако одно из первых и самых главных наших правил состоит в том, чтобы по-доброму относиться ко всем бессловесным тварям. Я хочу, чтобы в этом доме счастливы были все, чтобы братья наши меньшие чувствовали любовь и доверие и служили нам, мы же будем испытывать к ним любовь и доверие и служить им верой и правдой. Я часто отмечал, что к животным ты относишься лучше, чем другие мальчики, миссис Баэр очень нравится эта твоя черта, ибо, по ее мнению, она говорит о доброте душевной. Но ты нас разочаровал, мы очень расстроены, потому что надеялись, что ты станешь одним из нас. Будем пытаться снова?

Дан смотрел в пол и нервно тискал в пальцах брусок дерева, который обстругивал, когда вошел мистер Баэр, но, услышав, каким доброжелательным тоном был задан этот вопрос, он стремительно поднял глаза и произнес с невиданной доселе почтительностью:

– Да, пожалуйста.

– Прекрасно, тогда тема закрыта, вот только на прогулку ты завтра не пойдешь, как и все остальные мальчики, а кроме того, будешь ухаживать за Зорькой, пока она не оправится.

– Буду.

– Ступай ужинать и старайся изо всех сил, сын мой, больше ради себя, чем ради нас.

После этого мистер Баэр обменялся с Даном рукопожатием, и мальчик отправился вниз: доброта укротила его куда надежнее хорошей взбучки, которую настойчиво рекомендовала Ася.

День-другой Дан очень старался, однако с непривычки скоро устал и вернулся к прежним проказам. В один из дней мистеру Баэру пришлось уехать по делам, поэтому уроки отменили. Мальчики были довольны, резвились до самого вечера, а потом почти все упали в постели и уснули как сурки. У Дана же созрел очередной план, который он раскрыл, когда они с Натом остались вдвоем.

– Гляди! – объявил он, вытаскивая из-под кровати бутылку, сигару и колоду карт. – Я решил поразвлечься, как когда-то с приятелями в городе. У меня есть пиво – от старика со станции, есть и сигара. Можешь за них заплатить, или Томми заплатит – у него денег прорва, а у меня ни цента. Я его тоже приглашаю, хотя лучше сходи ты – тебя-то они не тронут.

– Взрослым это не понравится… – начал было Нат.

– А они не узнают. Папаша Баэр в отъезде, а миссис Баэр занята Тедом, у него круп или что-то в таком духе, она от него не отходит. Мы долго сидеть не будем и шуметь тоже, кому от этого плохо?

– Ася заметит, если мы долго не будем гасить лампу, она всегда замечает.

– А вот и не заметит, я разжился фонарем со шторкой. Он светит неярко, а если услышим шаги, мы его прикроем, – сказал Дан.

Эта идея Нату понравилась – она добавляла романтики всей затее. Он пошел было звать Томми, но тут же просунул голову обратно в дверь:

– А Деми тоже позвать?

– Нет, его я не хочу. Наш Дьякон будет закатывать глаза и читать проповеди, если ему сказать, что мы затеяли. Он наверняка уже дрыхнет, так что ты просто подмигни Тому и двигай назад.

Нат послушался и через минуту вернулся с полуодетым Томми – встрепанным и очень сонным, но, как всегда, готовым поразвлечься.