Маленькие женщины

Деми с тетушкой помчались разбираться и увидели, как Тедди подпрыгивает на стуле, а два крабика поспешно удирают – они вылезли из клетки через прутья. Третий залез на самый верх, явно спасая свою жизнь, ибо внизу происходило нечто одновременно и грустное, и забавное: самый большой краб забрался в уголок, где раньше стояла мисочка Полли, и сидел там, с невозмутимым видом поедая одного из сородичей. Предварительно он оторвал несчастной жертве все клешни, а саму ее перевернул вверх ногами и теперь держал одной клешней возле рта, точно блюдечко, невозмутимо зачерпывая другой клешней, время от времени приостанавливаясь и ворочая глазами навыкате, а также проводя по ним тоненьким язычком и заставляя детей покатываться от хохота. Миссис Джо отнесла клетку в гостиную, чтобы Дан тоже мог посмотреть, а Деми поймал беглецов и посадил под перевернутую умывальную миску.

– Этих придется отпустить, дома их держать не получится, – с явным огорчением сказал Дан.

– Если хочешь, я возьму их себе, только скажи, как с ними обращаться, поживут у меня в аквариуме с черепахами, – рассудил Деми, которому крабы показались даже интереснее, чем любимые его медлительные черепахи.

Дан рассказал ему о повадках и потребностях крабов, и Деми унес их знакомиться с новым домом и соседями.

– Какой же он добрый! – произнес Дан, аккуратно закрепляя первую бабочку, – он вспомнил, что, дабы принести ее сюда, Деми отказался от прогулки.

– Еще бы, ведь другие очень старались сделать его таким.

– У него была родня, его учили, ему помогали, а у меня никого не было, – вздохнул Дан, думая про свое одинокое детство, которое вспоминал очень редко, и смутно ощущая, что не испытал в жизни чего-то очень важного.

– Знаю, дружочек, и поэтому не жду от тебя столько же, сколько от Деми, хотя он тебя и младше. Но мы все будем помогать тебе, как можем, и скоро ты научишься помогать себе сам. Ты ведь не забыл, что говорил тебе папа Баэр, когда ты оказался тут в первый раз, – как нужно стремиться делать добро и просить Бога о помощи?

– Нет, мадам. – Совсем тихо.

– И ты стараешься?

– Нет, мадам. – Еще тише.

– А будешь просить Его каждый вечер, ради меня?

– Да, мадам. – Очень серьезно.

– Для меня это очень важно, и я наверняка пойму, честно ли ты выполняешь свое обещание, ибо эти вещи всегда видны тем, кто в них верит, можно даже не произносить ни слова. А вот тебе занимательная история о мальчике, который повредил ногу еще сильнее, чем ты; почитай, и узнаешь, как мужественно он выносил все свои злоключения.

Она вложила ему в руки замечательную книжечку «Мальчики из Крофтона»[303] и удалилась на час, хотя и заходила время от времени, чтобы Дану не было одиноко. Читать он не любил, но скоро так увлекся, что возвращение других с прогулки стало для него неожиданностью. Дейзи нарвала ему букетик полевых цветов, а Нан потребовала, чтобы ей позволили принести Дану ужин – он лежал на диване, дверь в столовую была открыта, и он видел других мальчиков за столом, а они приветливо кивали ему, уплетая хлеб с маслом.

Мистер Баэр вскоре отнес его в постель, потом притопал Тедди в ночной рубашонке сказать «спокойной ночи» – он-то отправлялся в свое гнездышко рано, как птичка.

– Я хочу сказать молитву вместе с Данни, можно? – попросил он маму, и, получив ее согласие, встал на колени рядом с кроваткой Дана, и, сложив пухлые ладошки, тихо произнес: – Путь Бозенька багосовит всех и помозит мне быть хоёсим.

С этим он удалился, лучась милой сонной улыбкой через мамино плечо.

И вот смолкли разговоры и отзвучали вечерние гимны, а в доме повисла дивная воскресная тишина. Дан лежал без сна в своей милой комнатке, думая новые мысли, ощущая, как новые желания и надежды пробуждаются в его мальчишеском сердце, ибо туда проникли два добрых ангела: любовь и благодарность – и оба приступили к трудам, завершить которые способны лишь время и настойчивость. Истово желая сдержать первое свое обещание, Дан сложил ладони во тьме и тихо прошептал простенькую молитву Тедди:

– Пусть Боженька благословит всех и поможет мне быть хорошим.

Глава одиннадцатая. Дядя Тедди

В течение недели Дан перемещался лишь с кровати на диван; неделя оказалась долгой и мучительной, потому что нога порой сильно болела, бездеятельность тяготила подвижного мальчика, ему очень хотелось на летнее солнышко, а труднее всего было сохранять терпение. Но Дан очень старался, и каждый стремился по-своему ему помочь; в общем, время шло, а наградой Дану стали слова доктора утром в субботу:

– Заживление идет лучше, чем я полагал. Можете дать ему сегодня костыль, пусть немного походит по дому.

– Урра! – завопил Нат и помчался передавать хорошие новости остальным.