Маленькие женщины

– Вон она! Вон! – вдруг воскликнул он и со всех своих усталых ножонок бросился навстречу медленно приближавшейся темной фигуре. А потом резко остановился, развернулся и заковылял обратно, в ужасе крича:

– Нет! Это медведь! Большой черный медведь!

И он зарылся лицом в юбки Нан.

В первый момент Нан вздрогнула. При мысли о настоящем медведе мужество изменило даже ей, она едва не развернулась и не понеслась прочь, но тут мирное «му-у-у!» превратило ее ужас в радость, и она произнесла, смеясь:

– Робби, это корова! Милая черная коровушка, которую мы днем видели.

Корова, по всей видимости, удивилась тому, что по ее пастбищу разгуливают в темноте два маленьких человечка, и, будучи скотинкой приветливой, подошла разобраться. Она дала детям себя погладить и стояла, так нежно глядя на них ласковыми глазами, что Нан, которая не боялась никаких животных, кроме медведей, тут же захотела ее подоить.

– Меня Сайлас научил, а черника с молоком – это так вкусно, – заявила она, перекладывая ягоды из ведерка в шляпу и отважно берясь за дело. Роб же стоял рядом и по ее просьбе повторял стишок из «Матушки гусыни»[310]:

Милая коровка, молочка мне дай,
Дай мне молочка, не ворчи,
А я тебе за это – пышный каравай
И платье из зеленой парчи.

Но бессмертный стишок не помог: приветливую коровку уже выдоили, и голодным детишкам досталось всего четверть пинты.

– Кыш! Иди отсюда! Злюка старая! – воскликнула неблагодарная Нан, бросив безнадежные попытки. Бедная Молли побрела прочь, тихонько фыркнув от удивления и обиды.

– Давай по глоточку, а потом пойдем походим. Иначе заснем, а потерявшимся спать нельзя. Ты разве не помнишь, как Ханна Ли из того хорошенького рассказа заснула под снегом и умерла?[311]

– Но тут нет никакого снега, нам хорошо и тепло, – возразил Роб, у которого воображение было совсем не такое живое, как у Нан.

– Не важно. Побродим, потом еще позовем и, если никто не придет, спрячемся под кустами как Мальчик-с-пальчик с братьями.

Но далеко они не ушли: Роб так хотел спать, что ножки у него заплетались и он постоянно падал. Нан окончательно вышла из себя, удрученная добровольно взятой на себя ответственностью.

– Еще раз шлепнешься – буду тебя трясти, – заявила она, очень бережно поднимая на ноги маленького мужчину, потому что сердце у нее на деле было необычайно доброе.

– Не надо, пожалуйста. У меня просто башмачки очень скользят. – И Роб мужественно сдержал готовые хлынуть слезы, а потом жалобно и покорно добавил, тронув сердце Нан: – Если бы комарики так не кусались, я бы поспал, пока мумуля не придет.

– Положи головку мне на колени, а я тебя накрою передником, сама-то я не боюсь ночи, – предложила Нан, садясь и пытаясь убедить саму себя, что ей нипочем странные тени и таинственные шорохи вокруг.

– Только ты меня разбуди, когда она придет, – попросил Роб и через пять минут уже крепко спал, спрятав головку у Нан под передником.

Минут пятнадцать девочка сидела неподвижно, тревожно озираясь, – каждая секунда казалась ей часом. А потом над холмом замерцал слабый свет, и она подумала: «Видимо, ночь уже прошла, настает утро. А я люблю смотреть, как встает солнце, так что посижу пока, а потом будем искать дорогу домой».

Вот только даже и луна не успела высунуть из-за холма свою круглую физиономию и разрушить надежды Нан, а та уже крепко уснула, откинувшись в куст высокого папоротника, и сон ее в ту летнюю ночь был про светлячков и синие передники, целые горы черники и про Робби – он утирал слезы черной корове, а та рыдала: «Хочу домой! Хочу домой!»

Пока детишки спали, убаюканные сонным гулом множества своих соседей-комаров, в доме царила страшная суматоха. Телега вернулась в пять, у изгороди ее дожидались все, кроме Джека, Эмиля, Нан и Роба. Вместо Сайласа приехал Франц, и, когда мальчики сказали ему, что остальные решили пойти пешком через лес, он недовольно ответил:

– Оставили бы Роба, он устанет от такой долгой прогулки.

– Напрямик быстрее, и они его понесут, – пояснил Тюфяк, который торопился домой к ужину.

– А вы уверены, что Нан и Роб пошли с ними?

– Конечно пошли. Я сам видел, как они перелезали через изгородь, крикнул им, что уже почти пять, а Джек ответил, что они пойдут сами, – объяснил Тюфячок.

– Ну ладно, тогда залезайте.

И тележка укатила прочь, увозя уставших ребятишек с полными ведерками.

Миссис Джо сумела скрыть тревогу, услышав, что компания разделилась, и тут же отправила Франца с Тоби на поиски малышей. Ужин закончился, все семейство, как обычно, собралось в прохладном вестибюле – и тут примчался Франц, разгоряченный, запыленный и взволнованный.

– Вернулись? – закричал он еще с дорожки.

– Нет! – Миссис Джо кинулась к нему в такой тревоге, что все повскакивали с мест и окружили Франца.

– Не нашел я их, – начал было он, однако вслед за этими словами раздалось громкое «а вот и мы!» – и вошли Джек с Эмилем.

– Где Нан и Роб? – выпалила миссис Джо и схватила Эмиля так цепко, что он испугался, не лишилась ли его тетушка рассудка.