Маленькие женщины

– Ладно, подготовлю свою прялку – а там посмотрим, какую кудель пошлет мне судьба: одиночную или перевитую с другой. Это уж как суждено.

– Вот и молодец, Нелли. Продолжайте в том же духе и увидите, какой счастливой может быть жизнь, если у тебя отважное сердце, непраздные руки и полон рот полезных забот.

– Я для себя обнаружила, что никто не возражает, если ты занимаешься хозяйством или предаешься всяким модным развлечениям; а вот стоит сесть за книги, люди начинают твердить, что нам это не по силам, и велят быть очень осторожными. Я много чего перепробовала и так от этого устала, что взяла и уехала в колледж, хотя моя родня пророчит мне нервное истощение и раннюю смерть. Как вы думаете, может этим закончиться? – поинтересовалась статная девица, бросив тревожный взгляд на цветущее лицо, отражавшееся в зеркале напротив.

– А вы сейчас сильнее или слабее, чем два года назад, когда прибыли сюда, мисс Уинтроп?

– Физически сильнее – и гораздо счастливее. Я, наверное, хирела от тоски, а врачи называли это наследственной телесной хрупкостью. Вот почему мама так переживает и не хочет, чтобы я слишком усердствовала.

– Не переживайте, дорогая: просто ваш деятельный мозг тосковал по доброй пище, теперь он ее получает вдосталь, а простая жизнь подходит вам куда больше, чем рассеянная роскошь. Все эти разговоры о том, что девочкам вредно учиться наравне с мальчиками, – полная чушь. Перетруждаться нельзя ни тем ни другим, но если действовать разумно, учеба идет только на пользу. Так что радуйтесь жизни, к которой вас привело собственное чутье, а мы докажем, что подобную хрупкость умственная работа излечивает куда вернее, чем укрепляющие снадобья и романы, прочитанные на диване, – вот что губит очень многих девушек в наши дни. Они жгут свечу сразу с двух сторон, а потом, испортив здоровье, винят книги, а не балы.

– Доктор Нан рассказывала мне про свою пациентку, которая считала, что у нее больное сердце, так Нан заставила ее отказаться от корсетов, перестать пить кофе и танцевать за полночь, убедила регулярно питаться, спать, гулять и вообще вести размеренный образ жизни – и добилась блестящего исцеления. Здравый смысл против обычаев, – Нан так это назвала.

– У меня с тех пор, как я сюда приехала, прошли все головные боли, а заниматься я могу в два раза дольше, чем дома. Думаю, дело в воздухе, а еще в том, как здорово обгонять мальчиков, – произнесла еще одна девушка, постукивая наперстком по широкому лбу, – похоже, спрятанный под ним живой ум находился в исправном рабочем состоянии и наслаждался ежедневными упражнениями.

– Вы же понимаете, что качество важнее количества. Может, мозг у женщины и меньше, но он прекрасно справляется со своими обязанностями; а если я не ошибаюсь, самый большеголовый молодой человек в нашем классе одновременно и самый тупой, – назидательным тоном произнесла Нелли, вызвав взрыв хохота: все присутствовавшие знали, что упомянутый юный Голиаф не раз был метафорически побежден отличавшимся остротой ума Давидом[425] – к величайшему неудовольствию и его самого, и его товарищей.

– Миссис Брук, я на правильную сторону подвернула или нет? – осведомилась главная отличница по греческому языку, растерянно разглядывая черный шелковый передник.

– На правильную, мисс Пирсон. Оставьте зазор между складками, так будет красивее.

– Чтоб я еще за такой взялась! С другой стороны, не буду сажать кляксы на платье, так что он пригодится.

И высокоумная мисс Пирсон вернулась к своим трудам, которые оказались тяжелее, чем заучивание самых сложных греческих корней.

– Нам, любительницам сажать кляксы, нужно учиться себя защищать, а то пиши пропало. Могу поделиться выкройкой передника, который я носила в «мелодраматический период», как мы это называем, – предложила миссис Джо, пытаясь припомнить, что приключилось со старой грелкой, в которой хранились ее произведения.

– Кстати, раз уж речь зашла о литературе, лично я собираюсь стать второй Джордж Элиот[426] и покорить весь мир! Как, наверное, здорово сознавать, что в руках у тебя такая власть, слышать от других, что ты наделена «мужским умом»! В принципе, я не люблю женские романы, но она пишет замечательно. Вы согласны, миссис Баэр? – спросила барышня с широким лбом – с подола ее свисал оторванный лоскут.

– Согласна, хотя ее книги завораживают меня куда меньше, чем книги Шарлотты Бронте[427]. Мозгами она, безусловно, не обижена, а вот насчет сердца не знаю. Я восхищаюсь Джордж Элиот, но любить ее – не люблю, и она вызывает у меня куда большую жалость, чем мисс Бронте, поскольку, несмотря на талант, любовь и славу, она так и не узрела света, без которого душа не способна достичь подлинного величия, добродетели и счастья.

– Да, мэм, я это знаю; но все равно книги у нее такие романтичные, и в своем роде новые, и загадочные – и как минимум в одной она достигла величия. Да, нервы и несварение до некоторой степени разрушают иллюзию, но все равно я обожаю всех знаменитых людей и поэтому обязательно доберусь до Лондона и повстречаюсь со всеми, с кем удастся.