Маленькие женщины

– Знаю, но я так редко читаю художественные книги, что для меня чем проще – тем лучше. Иногда под рукой вовсе нет ничего другого – я, кажется, уже выучил ее наизусть, и мне никогда не надоедают эти бойцы-герои, негодяи, ангелы и прекрасные дамы. Вот, прочитай сама «Рыцаря Ауслауг»[446] – тебе наверняка понравится. Эдвальд, на мой вкус, недостаточно крепок, зато Фродо – просто класс, а дух с золотыми волосами всегда напоминал мне про тебя.

Слушая слова Дана, миссис Джо переместилась туда, где могла видеть его отражение в зеркале, Бесс же села напротив него и произнесла, подняв руки, чтобы заново завязать ленточку, державшую копну густых мягких кудрей у нее на затылке:

– Надеюсь, Ауслауг ее волосы не докучали так, как мне мои – вечно они рассыпаются. Я сейчас.

– Не завязывай, пожалуйста, оставь как есть. Мне очень нравится смотреть, как они блестят. У тебя голова отдохнет, и это так хорошо вписывается в историю, Златовласка! – попросил Дан, вспомнив ее детское прозвище; сейчас он куда сильнее походил на себя самого в детские годы, чем все последнее время.

Бесс рассмеялась, встряхнула изумительными волосами и начала читать, радуясь возможности ненадолго спрятать лицо: дело в том, что комплименты всегда смущали ее, вне зависимости от того, кто их произносил. Дан внимательно слушал, а миссис Джо – ее глаза то и дело перебегали с иголки на зеркало – видела, не поворачиваясь, что он впивает каждое слово, будто усматривая в нем куда больше смысла, чем другие. Лицо его изумительно просветлело, и вскоре на нем появилось то самое выражение, которое появлялось всякий раз, когда славное или отважное деяние затрагивало лучшие струны его души. Звучала очаровательная история Фуке о рыцаре Фродо и прекрасной дочери Сигурда, то ли девушке, то ли духе, которая являлась возлюбленному в минуты опасностей и испытаний и в часы радости и побед – она указывала ему путь и оберегала от бед, наполняла его мужеством, благородством и правдолюбием, вела на ратные подвиги, склоняла к самопожертвованию ради любимых, заставляла преодолевать себя – для этого довольно было блеска ее золотых волос, которые сияли перед ним на поле брани, в мечтах и в опасностях, днем и ночью, – а после смерти он воссоединился с дивным духом, который ждал его, дабы принять и вознаградить.

Из всех историй в книге именно эту последнюю Дан, судя по всему, любил сильнее всего, и даже миссис Джо удивилась тому, что он смог уловить нравственный посыл сквозь утонченную образность и возвышенный язык. Впрочем, вглядываясь и вслушиваясь, она вспомнила, что в душе Дана всегда таились сентиментальность и утонченность, точно золотая жила в камне: именно поэтому он умел распознать и оценить оттенки цвета на лепестках, грацию животного, мягкосердечие женщины, героизм мужчины и все те нежные узы, что связывают одно сердце с другим, – вот только выказывать это не спешил, ибо не знал слов, которыми можно было бы выразить предпочтения и устремления, унаследованные от матери. Душевные и телесные страдания смирили самые сильные его страсти, а атмосфера сочувствия и любви, окружавшая его ныне, очистила и согрела сердце – и он взалкал пищи, которой так долго не хотел и не получал. Это было слишком очевидно написано на его необычайно выразительном лице: полагая, что никто не видит, он позволил ему отразить томление по красоте, покою и счастью, которые для него воплощались в сидевшей перед ним невинной, прекрасной девушке.

Постигнув этот печальный, но совершенно естественный факт, миссис Джо почувствовала укол в сердце, ибо понимала всю безнадежность подобного томления: девственно-белая Бесс и запятнанный грехом Дан были так же далеки друг от друга, как свет и тьма. Юную девушку не тревожили подобные мысли – это было явственно видно по ее полной безмятежности. Но много ли пройдет времени, прежде чем красноречивые взгляды раскроют ей правду? И каким это станет разочарованием для Дана, каким сокрушением для Бесс, которая столь же невозмутима, возвышенна и чиста, как ее мрамор, и любые мысли о любви гонит от себя с девической скромностью!

«Как все это тяжело для моего бедного мальчика! Как могу я развеять этот сон и отобрать у него тягу к добру, которую он совсем недавно начал испытывать? Когда милые мои мальчики найдут себе место в жизни, ни за что я больше не соглашусь воспитывать других, ибо тут какое хочешь сердце разобьется, я больше не выдержу», – подумала миссис Джо, вшив подкладку в рукав пальто Тедди задом наперед – так озадачила и расстроила ее эта новая катастрофа.

Рассказ скоро дочитали, и, когда Бесс откинула волосы назад, Дан с мальчишеским напором спросил:

– Ну как, понравилось?

– Да, очень мило, и я поняла, в чем его смысл. Но «Ундина» все равно нравится мне больше.

– Конечно, там все будто про тебя: лилии, жемчуга, души и чистая вода. Я раньше любил «Синтрама», но пристрастился к этому, когда… кхм… от меня в какой-то момент отвернулась удача. Он мне сильно помог, потому что он такой воодушевляющий и, как бы это сказать, с духовным смыслом.