Маленькие женщины

Франц, которому уже исполнилось двадцать шесть, работал в Германии в фирме одного дальнего родственника, гамбургского торговца, и дела у него шли отлично. А Эмиль был, несомненно, самым веселым «матросиком» из всех, какие когда-либо «бороздили океан». Дядя отправил его в долгое плавание, надеясь, что это вызовет у юноши отвращение к полной опасностей жизни моряка, но тот вернулся домой в полном восторге, и стало ясно: это его призвание. Тот же гамбургский торговец предоставил молодому родственнику возможность начать службу на одном из своих кораблей, так что паренек был совершенно счастлив. Дэн по-прежнему оставался бродягой. Сначала он принял участие в геологических изысканиях в Южной Америке, потом попробовал разводить овец в Австралии, а теперь принимал участие в разработке новых рудников в Калифорнии. Нат учился в консерватории и готовился провести год или два в Германии, чтобы завершить там музыкальное образование. Том изучал медицину и отчаянно старался полюбить свою будущую профессию. Джек занимался коммерцией вместе с отцом, и его задачей было как можно скорее сделать состояние. Долли поступил в Гарвардский университет; он, Стаффи и Нед изучали юриспруденцию. Бедный Дик умер, и Билли тоже, но никто не мог скорбеть об этом, так как их жизнь никогда не стала бы счастливой при их тяжелых физических и умственных недостатках.

Теда и Роба называли «Лев и Ягненок», поскольку младший был так же необуздан, как царь зверей, а старший так же кроток, как самая кроткая овечка из всех, что когда-либо блеяли на этом свете. Миссис Джо называла Роба «моя доченька» и считала его самым обязательным и исполнительным из всех детей, находя в нем множество мужских достоинств, скрытых под мягкими манерами и деликатностью. Зато в Теде она, казалось, могла наблюдать в новой форме все недостатки, причуды, честолюбивые мечты и озорство собственной юности. Со своими вечно встрепанными рыжеватыми кудрями, длинными ногами и руками, громким голосом и неиссякаемой энергией, Тед был заметной фигурой в Пламфильде. Случались у него примерно раз в неделю периоды мрачной угрюмости, и тогда он увязал в Болоте Уныния, откуда его неизменно спасали терпеливый Роб или мать, которая хорошо знала, когда следует оставить его в покое, а когда расшевелить. Тед был ее гордостью и радостью, но так же и источником огорчений. Он всегда казался необыкновенно способным для своего возраста подростком и демонстрировал зачатки самых разных талантов, так что вопрос о том, кем же этот замечательный юноша станет, когда вырастет, очень занимал материнский ум.

Деми с отличием закончил колледж, и миссис Мег горячо желала видеть его священником, рисуя в фантазиях и первую проповедь, которую произнесет ее достойный молодой пастырь, и долгую, полезную жизнь, какую он будет вести, пользуясь всеобщим уважением. Но Джон, как она его теперь называла, решительно отказался от поступления в богословскую академию, заявив, что устал от книг и считает необходимым узнать побольше о людях и мире, и глубоко разочаровал любящую мать решением попробовать себя на журналистском поприще. Это стало для нее настоящим ударом; но она знала, что не следует пытаться навязывать свое мнение юным умам и что опыт – лучший учитель, а потому позволила сыну заняться тем, к чему лежит душа, хотя по-прежнему надеялась в конце концов увидеть его на церковной кафедре. Тетя Джо рвала и метала, когда узнала, что в семье появится репортер, и тут же наградила его прозвищем «Дженкинс»[145]. Ей нравилось, что племянник проявляет литературные склонности, но, как мы увидим в дальнейшем, у нее были все основания питать отвращение к «любопытствующим по должности». Деми, однако, твердо знал, чего хочет, и невозмутимо претворял в жизнь свои планы, оставаясь равнодушным как к увещеваниям озабоченных матери и теток, так и к насмешкам приятелей. Лори, которого теперь чаще называли «дядей Тедди», поощрял его и предрекал ему великолепную карьеру, вспоминая Диккенса и других знаменитостей, которые также начали с репортерской работы, а затем стали знаменитыми романистами или владельцами крупных газет.