Маленькие женщины

У девочек тоже все было хорошо. Дейзи, такая же милая и хозяйственная, как прежде, оставалась другом и помощницей матери. Джози, в свои четырнадцать, была чрезвычайно оригинальной юной особой с большой любовью к шалостям и с немалым количеством разных причуд, последней из которых стала неодолимая страсть к театру, доставлявшая ее сдержанным матери и сестре столько же тревог, сколько и веселья. Бесс превратилась в высокую, красивую девушку с теми же привлекательными манерами и изысканным вкусом, которыми отличалась маленькая Принцесса, и с богатством талантов, унаследованных от отца и матери и развиваемых с помощью всего, что только могли обеспечить любовь и деньги. Но гордостью маленького сообщества стала Сумасбродка Нэн: подобно многим неугомонным, своевольным девочкам, она постепенно превращалась в полную энергии молодую женщину и подавала большие надежды, что всегда происходит, когда честолюбивая девушка находит самую подходящую для себя работу. Нэн начала изучать медицину в шестнадцать лет и теперь, когда ей уже исполнилось двадцать, без всяких сомнений и колебаний продолжала учебу, так как к этому времени, благодаря другим умным и образованным женщинам, доступ в колледжи и больницы был уже открыт для нее. Она не меняла цель жизни с тех детских дней, когда, сидя на старой иве вместе с Дейзи, так поразила свою маленькую подругу словами: «Я не хочу возиться ни с какой семьей. У меня будет кабинет с кучей бутылочек, ящичков и всяких там разных пестиков, и я буду разъезжать везде на лошади или в экипаже и лечить больных людей». Будущее, предсказанное когда-то маленькой девочкой, теперь быстро приближала упорным трудом молодая женщина, и учеба доставляла ей такую радость, что никакие соблазны не могли заставить ее отказаться от избранной профессии. Несколько достойных молодых людей попытались убедить ее изменить намерения и, вслед за Дейзи, предпочесть «хорошенький маленький домик и семью, чтобы о ней заботиться». Но Нэн только смеялась в ответ и обращала влюбленных в бегство предложением показать ей, как специалисту, язык, что произносил слова любви, или брала профессиональным жестом предлагаемую ей мужскую руку, чтобы сосчитать пульс. И в результате все оставили попытки завоевать ее расположение – все, кроме одного упорного молодого человека, который оставался таким преданным Трэдлсом[146], что было невозможно охладить его пыл.

Этим молодым человеком был Том, который оказался настолько же привязан к возлюбленной детских лет, насколько она сама к своим «пестикам», и постоянно предоставлял ей трогательные доказательства верности. Он изучал медицину ради одной Нэн, не испытывая никакого внутреннего влечения к будущей профессии и проявляя явную склонность к коммерции. Но Нэн была непреклонна в своих стремлениях, и Том, чтобы оставаться поближе к ней, упорно продолжал учебу, всей душой надеясь, что не станет причиной смерти большого числа своих ближних, когда начнет врачебную практику. Впрочем, эти двое оставались самыми добрыми друзьями, а перипетии ухаживания Тома за его суровой возлюбленной доставляли много веселых минут их знакомым.

В тот самый день, когда миссис Мег и миссис Джо беседовали на веранде, Нэн и Том направлялись в Пламфильд. Впрочем, не вместе. Нэн бодро шагала в одиночестве по тенистой загородной дороге, думая об интересном случае какого-то заболевания, а Том несся сзади, рассчитывая нагнать ее, как будто случайно, когда предместья останутся позади, – его обычная уловка, которая составляла неотъемлемую часть всей игры.

Нэн была красивой девушкой, со свежим цветом лица, ясными глазами, живой улыбкой и горделивой осанкой, какая всегда бывает у молодых женщин, имеющих цель в жизни. Одета она была просто и практично, шагала легко и казалась полной сил и бодрости, с широко развернутыми плечами, свободными взмахами рук в такт шагам, энергией юности и здоровья в каждом движении. Некоторые встречные даже оборачивались, чтобы посмотреть ей вслед: им было приятно видеть здоровую, счастливую девушку, шагающую за город в такой чудесный день. Эти их чувства явно разделял раскрасневшийся молодой человек, который, пыхтя, мчался за ней, со шляпой в руке, и каждый тугой завиток кудрявых волос на его голове вздрагивал от нетерпения.

Вскоре ветерок донес до Нэн негромкое «Привет!». Она приостановилась и попыталась – совершенно безуспешно – сделать вид, будто удивлена, а затем любезно отозвалась:

– Ах, это ты, Том!

– Похоже, что я. Подумал, что ты, возможно, пойдешь сегодня за город, – и веселое лицо Тома засияло от удовольствия.

– Ты отлично знал, что я пойду. Как твое горло? – спросила Нэн самым профессиональным тоном, который всегда помогал ей гасить неуместные мужские восторги.

– Горло? О! А! Да, помню. Все в порядке. Лекарство, которое ты прописала, подействовало самым чудесным образом. Я больше никогда не назову гомеопатию жульничеством.