Маленькие женщины

были у них домашние развлечения - старые и новые - все более или менее оригинальные. Одним из них был "П. к.". В моде были всевозможные тайные общества, а потому счи-талось совершенно необходимым иметь таковое, и так как все девочки восхищались Диккенсом, то назвали себя Пиквикским клубом[17]. Целый год, лишь с небольшими перерывами, они поддерживали его существование и каждым субботним вечером собирались в большом помещении на чердаке. Церемонии по сему случаю состояли в следующем. Три стула ставились в ряд перед столом, который украшали лампа, четыре эмблемы из белой бумаги, с изображенными на них цветными карандашами большими буквами "П. к.", и яркая и содержательная еженедельная газета "Пиквикский листок", сотрудниками которой являлись все сестры, а редактором была Джо, отличавшаяся особой любовью к перу и чернилам. В семь часов все четверо поднимались в комнату клуба, привязывали свои эмблемы лентами на головы и с большой торжественностью занимали места за столом. Мег, как самая старшая, была Сэмюэлом Пиквиком; Джо, обладавшая литературными склонностями, - Огастесом Снод-грассом; Бесс, так как была пухлой и румяной,Треси Тапменом, а Эми, вечно пытавшаяся делать то, чего не умела,- Натэниелом Уинклем. Пиквик, президент клуба, читал вслух газету, которая была заполнена рассказами и стихами их собственного сочинения, домашними новостями, объявлениями и рекомендациями, в которых они добродушно подшучивали над ошибками и недостатками друг друга. И вот в один из таких вечеров мистер Пиквик водрузил на нос очки без стекол, слегка побарабанил пальцами по столу, откашлялся и сурово уставился на мистера Снод-грасса, покачивавшегося на задних ножках стула, подождал, пока тот не сядет как следует, и начал читать:

"Пиквикский листок"

20 мая 1861 г.

Уголок поэта

ЮБИЛЕЙНАЯ ОДА

Еще один промчался год,

И новый юбилей

На праздник радостный зовет

Веселый круг друзей.

Здоров и бодр любой из нас,

На месте каждый друг

Улыбки, блеск знакомых глаз,

Пожатья крепких рук.

Почтенный Пиквик не потух,

И, как всегда, в очках

Газету нам читает вслух

Он с огоньком в глазах.

Простужен он, но не беда!

Ведь даже хрипота

Не скроет мудрость никогда,

Коль льют ее уста.

Вот с грацией слона Снодграсс!

Высок и смугл - как есть.

Улыбкой озаряет нас

И отдает нам честь.

Святой поэзии огонь

Зажег его глаза.

Но, гордость, ты чела не тронь!

Не разразись, гроза!

Покой, и мир, и благодать

Наш Тапмен нам несет,

Но рад всегда похохотать,

Коль каламбур найдет.

Уинкль наш задает ban ton[18].

Уж он-то знает свет!

Блюсти приличья любит он,

А умываться - нет.

Мы все и шутим и поем,

Наш славный клуб цветет.

Шагаем творчества путем,

Что к славе нас ведет.

Пусть льют грядущие года

Благословений ток

На плод совместного труда

Ha "Пиквикский листок".

О. Снодграсс

* * *

СВАДЬБА-MACКАРАД

(Венецианская история)

Гондола за гондолой устремлялись к мраморным ступеням великолепного дворца графа де Аделона, чтобы пополнить своим прекрасным, очаровательным грузом блестящую толпу, собравшуюся на маскарад. Рыцари и дамы, пажи и карлики, монахи и цветочницы - все кружились в веселом танце. Благозвучные голоса и пленительные мелодии наполняли воздух, и так, с весельем и музыкой, маскарад продолжался.

"Ваше высочество, видели ли вы сегодня леди Виолу?" - спросил галантный трубадур у королевы фей, которая медленной проплывала по залу под руку с ним. "О да. Как она прелестна, хоть и так печальна! И платье у нее подобрано с большим вкусом. Через неделю она венчается с графом Антонио, которого терпеть не может".

"Клянусь честью, я завидую ему. Смотрите, вот он, в наряде жениха, если, конечно, не считать черной маски. Когда он снимет ее, мы увидим, каким взором смотрит он на красавицу, сердце которой не может покорить, хотя ее суровый отец и отдает ему ее руку-",- отвечал трубадур.

"Ходят слухи, что она влюблена в молодого английского художника, который следует за ней повсюду, но к которому старый граф относится с презрением",добавила дама, когда они присоединились к танцующим.

Веселье было в полном разгаре, когда вдруг появился священник. Он отвел одну юную пару в альков с занавесом из пурпурного бархата и велел им опуститься на колени. В веселой толпе мгновенно воцарилось молчание, и ни один звук, кроме журчания фонтанов и шелеста деревьев в дремлющих под сиянием луны апельсиновых рощах, не нарушал тишины, когда граф де Аделон заговорил:

"Дамы и господа, простите мне маленькую уловку, которой я воспользовался, чтобы собрать вас здесь на свадьбу моей дочери. Начинайте, святой отец, мы ждем".

Все глаза устремились на юную пару в алькове, и чуть слышный шепот недоумения пробежал по толпе, так как ни жених, ни невеста не сняли масок. Все сердца забились от любопытства и удивления, но почтение сковывало все языки, пока длились святые обряды. Затем нетерпеливые зрители столпились вокруг графа, требуя объяснений.

"Я охотно дал бы их, если б мог, но я знаю лишь то, что это прихоть моей застенчивой Виолы, которой я уступил. Теперь, дети мои, игра окончена. Снимите маски и дайте мне благословить вас".