Маленькие женщины. Хорошие жены

По этой аллее в рождественский день медленно, заложив руки за спину, прогуливался высокий молодой человек с несколько отсутствующим выражением лица. Он был похож на итальянца, был одет как англичанин и имел независимый вид американца – сочетание, заставлявшее каждую без исключения пару женских глаз одобрительно смотреть ему вслед, а каждого без исключения денди в чёрном бархатном костюме, в розовом галстуке, с бежевыми перчатками и оранжевыми цветами в петлице пожимать плечами, а потом завидовать росту юноши. Там было немало хорошеньких лиц, которыми можно было восхищаться, но молодой человек почти не обращал на них внимания, разве что время от времени поглядывал на какую-нибудь блондинку в голубом. Вскоре он дошёл до конца набережной и немного постоял на перекрёстке, словно в нерешительности, пойти ли послушать оркестр в Jardin Publique[125] или побродить по пляжу, направляясь в сторону Замкового холма[126]. Скакавшие рысью пони заставили его поднять глаза – мимо него по улице торопливо проезжал один из маленьких экипажей, в котором сидела одинокая молодая леди. Эта леди была молодой блондинкой в голубом. Он смотрел на неё с минуту, потом его лицо оживилось, и, размахивая шляпой, как мальчишка, он поспешил к ней навстречу.

– О, Лори, неужели это ты? Я уж думала, ты никогда не придёшь! – воскликнула Эми, бросая поводья и протягивая ему обе руки, к великому возмущению французской мамочки, которая заставила свою дочь ускорить шаг, чтобы ту не развратил вид фривольных манер этих «сумасшедших англичан».

– Я задержался по пути сюда, но обещал провести Рождество с тобой, и вот я здесь.

– Как поживает твой дедушка? Когда ты приехал? Где остановился?

– Дедушка здоров… приехал вчера вечером… остановился в «Шовене». Я заходил к тебе в отель, но тебя там не было.

– Мне так много нужно тебе рассказать, и я не знаю, с чего начать! Садись ко мне, и мы спокойно поговорим. Я собиралась прокатиться и так скучала без компании. Фло экономит силы перед сегодняшним вечером.

– А что будет вечером, бал?

– Рождественская вечеринка в нашем отеле. Там много американцев, и они устраивают бал в честь этого дня. Ты, конечно, пойдёшь с нами? Тётя будет очень рада.

– Благодарю. Куда теперь? – спросил Лори, откидываясь назад и скрещивая руки на груди, что вполне устраивало Эми, которая предпочитала сама управлять экипажем, так как её хлыстик-зонтик и голубые поводья над спинами белых пони доставляли ей бесконечное удовольствие.

– Сначала мне надо заехать в контору за письмами, а потом на Замковый холм. Оттуда такой прекрасный вид, и мне нравится кормить павлинов. Ты там когда-нибудь бывал?

– Да, много раз, очень давно, но я не против взглянуть на это место снова.

– А теперь расскажи мне всё о себе. Последнее сообщение о тебе было от твоего дедушки, он писал мне, когда ты приедешь из Берлина.

– Да, я провёл там месяц, а затем присоединился к нему в Париже, где он обосновался на зиму. У него там друзья и много развлечений, так что я периодически уезжаю от него и приезжаю обратно, и мы отлично ладим.

– Это такое дружеское соглашение, – сказала Эми, не находя чего-то в манере поведения Лори, хотя она и не могла сказать, чего именно.

– Видишь ли, он терпеть не может путешествовать, а я ненавижу сидеть на месте, так что каждый из нас поступает как ему нравится, и никаких проблем. Я часто провожу с ним время, и ему нравится слушать рассказы о моих приключениях, в то время как мне приятно ощущать, что кто-то мне рад, когда я возвращаюсь из своих странствий. Грязная старая дыра, не так ли? – добавил он с отвращением, когда они ехали по бульвару к площади Наполеона в Старом городе.

– Грязь живописна, так что я не возражаю. Река и холмы восхитительны, и эти проблески узких поперечных улиц – просто восторг. Теперь нам придётся подождать, пока эта процессия пройдёт мимо. Они направляются к церкви Святого Иоанна.

Пока Лори с безразличием смотрел на процессию священников под балдахинами, монахинь в белых вуалях с горящими свечами в руках и членов какого-то братства в синих одеждах, которые нараспев читали молитвы на ходу, Эми наблюдала за ним и чувствовала, как её охватывает необычная робость, потому что он изменился, и в угрюмом мужчине рядом с ней она не могла разглядеть того весёлого мальчика, которого она оставила дома. Он был красив, как никогда, и значительно похорошел, как показалось ей, но теперь, когда вспышка удовольствия от встречи погасла, он принял усталый и вялый вид – его нельзя было назвать мрачным или особенно несчастным, но он стал выглядеть старше и серьёзнее, чем должен был после пары лет беззаботной жизни. Она не могла понять причину такой перемены и не решалась задавать вопросы, поэтому покачала головой и подстегнула своих пони, когда процессия, извиваясь, прошла под арками моста Пальони и скрылась в церкви.

– Que pensez-vous?[127] – спросила она, демонстрируя свой французский, который улучшился если не качественно, то в количественном отношении с тех пор, как она приехала за границу.