Маленькие женщины. Хорошие жены

– Попридержи язык, ты, дерзкая старая курица! И, Джо, тебе лучше немедленно уйти домой. Неприлично так поздно шататься с таким пустоголовым мальчишкой, как…

– Попридержи язык, ты, дерзкая старая курица! – крикнул Попка, плюхнувшись со стула и ринувшись вперёд, чтобы клюнуть «пустоголового» мальчишку, который затрясся от смеха во время последней реплики.

«Не думаю, что смогу это вынести, но я постараюсь», – подумала Эми, оставшись наедине с тётей Марч.

– Убирайся, пугало! – завопил Попка, и от этих грубых слов Эми не удержалась и всхлипнула.

Глава 18 Мрачные дни

Бет действительно заболела скарлатиной, и ей стало гораздо хуже, чем ожидал кто-либо, кроме Ханны и доктора. Девочки не разбирались в болезнях, а мистеру Лоуренсу не разрешалось приходить проведать Бет, так что Ханна взяла лечение в свои руки, а занятый доктор Бэнгс делал всё, что мог, но многое предоставил в распоряжение превосходной сиделки. Мэг осталась дома, чтобы не заразить Кингов, и вела хозяйство, чувствуя себя очень встревоженной и немного виноватой, когда писала матери письма, в которых не упоминалось о болезни Бет. Она не считала правильным обманывать свою матушку, но ей было велено слушаться Ханну, а Ханна и слышать не хотела о том, чтобы «миссис Марч беспокоили, нечего ей волноваться из-за каких-то пустяков».

Джо днём и ночью посвящала себя заботе о Бет, что было нетрудно, потому что больная была очень терпелива и безропотно переносила боль, если могла себя контролировать. Но наступило время, когда в разгар приступов лихорадки она стала говорить хриплым, надломленным голосом, перебирать пальцами покрывало, как будто играя на своём любимом маленьком пианино, и пытаться петь горлом настолько отёкшим, что никакой музыки не выходило, – время, когда она не узнавала окружающие её знакомые лица, путала их имена и умоляюще звала мать. Джо все сильнее пугалась, Мэг стала умолять, чтобы ей позволили написать матери правду, и даже Ханна стала говорить, что «подумает об этом, хотя опасности пока нет». Последнее письмо из Вашингтона добавило неприятностей, потому что у мистера Марча случился рецидив и о возвращении домой не могло быть и речи ещё долгое время.

Какими сумрачными казались теперь дни, каким печальным и одиноким стал дом и как тяжело было на сердце у сестёр, когда они работали и ждали, в то время как тень смерти нависла над некогда счастливой семьёй. Именно тогда Маргарет, сидя в одиночестве и часто роняя на свою работу слёзы, почувствовала, насколько богата она была, имея что-то более драгоценное, чем любая роскошная вещь, которую можно купить за деньги, – любовь, защиту, покой и здоровье, настоящие блага жизни. Именно тогда и Джо, живя в тёмной комнате бок о бок со своей страдающей сестрёнкой, постоянно видя её перед собой и слыша её беспомощный голос, разглядела красоту и нежность натуры Бет, поняла, какое глубокое и нежное чувство она вызывает в сердцах людей, и осознала ценность бескорыстного стремления Бет жить для других и делать дом счастливым, проявляя те простые добродетели, которыми каждый мог бы обладать и которые все должны любить и ценить больше, чем талант, богатство или красоту. И Эми, находясь в изгнании, страстно желала оказаться дома, чтобы что-нибудь сделать для Бет, почувствовав теперь, что никакая помощь не будет ей в тягость или утомительной, и с сожалением вспоминая, как много дел, о которых она забыла, сделали за неё заботливые руки сестры. Лори бродил по дому как неприкаянный призрак, а мистер Лоуренс запер рояль, потому что не мог вынести этого напоминания о юной соседке, которая обычно скрашивала его вечера. Все скучали по Бет. О её самочувствии справлялись молочник, пекарь, бакалейщик и мясник, бедная миссис Хюммель пришла попросить прощения за своё легкомыслие и взять завесу для Минны, соседи передавали всевозможные слова утешения и добрые пожелания, и даже те, кто близко её знал, были удивлены, обнаружив, сколько друзей успела завести обычно такая застенчивая маленькая Бет.

Тем временем она лежала в постели рядом со старушкой Джоанной, потому что даже в бреду она не забывала о своей несчастной протеже. Она тосковала по своим кошкам, но не хотела брать их к себе, боясь, что они заболеют, и в спокойные часы её переполняла тревога за Джо. Она передавала Эми, что любит её, просила сообщить матери, что скоро напишет ей, и часто просила карандаш и бумагу, чтобы попытаться написать хоть пару слов, чтобы отец не подумал, что она им пренебрегает. Но скоро даже те недолгие периоды, когда она была в сознании, прекратились, и она лежала, час за часом беспокойно ворочаясь в постели и бормоча бессвязные слова, или погружалась в тяжёлый сон, не приносивший ей никакого облегчения. Доктор Бэнгс приходил дважды в день, Ханна не спала ночами, Мэг держала в ящике стола телеграмму, которую была готова отправить в любой момент, а Джо не отходила от Бет ни на шаг.