Маленький друг

Он пошел в другую комнату, где было попрохладнее, и уселся за стол, обхватив голову руками. Во рту у него до сих пор стоял привкус сэндвича с ветчиной, который он съел на обед. Мало того, что сэндвич был невкусный, так из-за аспириновой горчинки на языке он теперь казался еще омерзительнее.

Из-за головной боли он остро реагировал на любой звук. Вот и сейчас, стоило ему услышать возле дома шум мотора, как он бросился к окну, будучи в полной уверенности, что к нему заявился сам шериф округа Клей, ну или, уж как минимум, полицейские. Но эта несуразная тачка с откидным верхом все равно никак не шла у него из головы. С неохотой он подтянул к себе телефон и набрал номер Фариша – разговаривать с Фаришем ему до смерти не хотелось, но на свой опыт он в таких делах не полагался. Машина была светлая, но голова у него так болела и солнце так било в глаза, что модель он не опознал: то ли “линкольн”, то ли “кадиллак”, а там, кто его знает, может, даже и большой “крайслер”. Он сумел разглядеть, что в машине сидели одни белые, и точно видел, как кто-то из пассажиров показывал пальцем на его окно. Зачем бы такому старинному драндулету останавливаться возле миссии? Фариш, конечно, в тюрьме перезнакомился с кучей разных пижонов – и кое-кто из этих пижонов был пострашнее полиции.

Пока Юджин, зажмурившись, держал трубку так, чтобы она ненароком не коснулась лица, и пытался объяснить Фаришу, что случилось, тот шумно и беспрерывно жевал – похоже, кукурузные хлопья ел, хрум-хлюп, хрум-хлюп. Юджин уже и договорил давно, а Фариш не произнес ни слова, и из трубки слышались только чавканье да прихлебыванье.

Наконец Юджин, зажимая в темноте левый глаз, не выдержал:

– Фарш?

– Ну, в одном ты прав. Коп или репортеришка ни за что в такую заметную тачку не сядет, – сказал Фариш. – Может, это кто из синдиката с побережья? Братец Дольфус там в свое время обтяпывал кое-какие делишки.

Миска стукнула об трубку, судя по звукам, Фариш ее наклонил и выхлебал остатки молока. Юджин терпеливо ждал, когда Фариш договорит, но тот только причмокнул и вздохнул. Еле слышно звякнула ложечка.

– А до меня-то синдикату какое дело? – наконец спросил он.

– Откуда ж мне знать. Может, ты чего темнишь?

– Темнит ночь, брат, – сухо отозвался Юджин. – А я просто руковожу миссией и следую Христовым заповедям.

– Ладно. Пусть так. Может, у них к малышу Ризу какое дело. Кто знает, во что он мог вляпаться?

– Фариш, говори правду. Ты меня во что-то втянул, и я знаю, знаю, – заговорил он, не слушая возражений Фариша, – что это как-то связано с вашими наркотиками. Поэтому-то и мальчишка сюда из Кентукки притащился. И не спрашивай, откуда я это знаю – знаю и все тут. Поэтому ты уж мне лучше скажи как на духу, зачем вы его сюда позвали?

Фариш рассмеялся:

– Да не звал я его. Дольфус мне сказал, что он едет на эту встречу прихожан…

– В Восточном Теннесси!

– Ну да, ну да, но он же тут никогда раньше не был. Я и подумал, может, вы с этим малым стакнетесь, потому что ты только начал проповедовать, а у него вон целая толпа прихожан, и больше я ничего не знаю, богом клянусь.

В трубке – молчание. По дыханию Фариша Юджин понял – тот усмехается, понял так отчетливо, как будто увидел эту усмешку собственными глазами.

– Но в одном ты прав, – миролюбиво сказал Фариш, – кто знает, с кем там Лойал мог связаться. Тут уж ты меня прости. Если где запахнет жареным, так будь уверен, к этому старина Дольфус руку приложил.

– Лойал тут ни при чем. Это вы с Дольфусом и Дэнни что-то состряпали.

– Голос у тебя жуткий, – сказал Фариш. – Голова, что ли, опять болит?

– Да уж, мне паршиво.

– Тогда советую тебе прилечь. Вечером поедете проповедовать?

– А что? – насторожился Юджин.

После того как их чуть не застукал Дайал – вот повезло, что они как раз перед его приездом всех змей в грузовик перетащили, – Лойал извинился за доставленные неудобства (“Я толком-то и не подумал, я к городской жизни непривычный”) и вызвался перевезти змей куда-то в укромное место.

– А то мы бы пришли вас послушать, – с воодушевлением сказал Фариш, – мы с Дэнни.

Юджин прикрыл рукой глаза:

– Я не хочу, чтобы вы приходили.

– Когда Лойал уезжает?

– Завтра. Слушай, Фарш, я знаю, вы что-то затеяли. Не хочу, чтоб из-за вас парень в переплет попал.

– А ты чего так за него распереживался?

– Не знаю, – ответил Юджин. Он и вправду не знал.

– Ну тогда до вечера, – сказал Фариш и, не дожидаясь ответа Юджина, бросил трубку.

– Уж не знаю я, что там творится, котятки, – говорил Пембертон, – но кто дом снимает – знаю. Старший брат Дэнни и Кертиса Рэтлиффов. Он проповедник.

Услышав это, Хили с изумлением обернулся к Гарриет.

– И он чокнутый, – продолжал Пем. – У него еще с лицом что-то. Он обычно стоит возле шоссе на обочине, а как машина проедет, начинает орать и Библией размахивать.

– Это он тогда нам в окно стучал, когда папа на перекрестке остановился? – спросил Хили. – Дядька с чудным лицом?