Маленький друг

Фариша было хорошо видно в окне забегаловки, он навалился на стойку, трепался с худышкой-официанткой, которая ему нравилась. Официантки в “Белой кухне” почтительно выслушивали дикие байки Фариша, может, потому что его боялись, а может, потому что боялись потерять клиента, а может, просто по доброте душевной, но их, казалось, ничуть не раздражали ни его космы, ни его бельмо, ни его утомительное всезнайство. Даже когда он повышал голос и начинал взбудораженно размахивать руками, подчас смахивая со стола кофе, они всегда вели себя вежливо и невозмутимо. Фариш в свою очередь старался не сквернословить в их присутствии, даже если торчал так, что у него мозги из ушей лезли, а на Валентинов день даже принес им букет цветов.

То и дело поглядывая на брата, Дэнни вылез из машины и обошел ресторан – за высохшими кустами стояла телефонная будка. Половина страниц в справочнике была выдрана, ему повезло, что ближе к концу, и Дэнни трясущимся пальцем принялся водить по списку фамилий на букву “К”. На почтовом ящике было написано – “Клив”. И точно, вот оно, черным по белому: Марджин-стрит, Э. Клив.

Странно, но тут-то картинка и сложилась. Дэнни стоял в душной телефонной будке, и в голове у него все потихоньку выстраивалось. Они с этой старухой были знакомы, но так давно, что казалось, это все было когда-то в прошлой жизни. Ее в округе хорошо знали, потому что отец у нее был какой-то местный политикан и большая шишка и потому что у них была большая усадьба, которая называлась “Напасть”. Дом, конечно, был знатный, но его уж сколько лет нет, одно название и осталось. На автостраде, недалеко от того места, где стоял дом, одно время работала дешевая забегаловка (на вывеске – дом с белыми колоннами), которая называлась “Стейк-хаус «Напасть»”. Вывеска никуда не делась, но забегаловка теперь стояла заброшенная и заколоченная, таблички “Вход воспрещен” размалеваны граффити, а из стоявших возле входа кадок с растениями теперь торчали сорняки, как будто сама почва высосала из здания всю его новизну и мгновенно его состарила.

Когда он был маленьким (в каком точно классе, он не помнил, все школьные годы слились в одно унылое пятно), его пригласили в “Напасть” на праздник, день рождения. Это он крепко запомнил: огромные комнаты, жутковатые сумрачные комнаты с историей, с выцветшими обоями и тяжелыми люстрами. Старая дама – хозяйка дома – была бабушкой Робина, а Робин учился с Дэнни в одном классе. Робин был городской, и Дэнни, который часто слонялся по улицам, пока Фариш торчал в бильярдной, как-то раз, ветреным осенним вечером, увидел, что Робин играет возле дома. Сначала они просто стояли и смотрели друг на друга – Дэнни на дороге, Робин у себя во дворе, – настороженно, будто зверьки. Потом Робин сказал: “Мне нравится Бэтман”.

“Мне тоже нравится Бэтман”, – ответил Дэнни. И они побежали играть на улицу и разошлись по домам уже затемно.

Робин пригласил на праздник всех своих одноклассников (поднял руку, попросил разрешения и пошел по рядам, раздавая каждому конвертики с приглашениями), и поэтому Дэнни нашел, с кем добраться до дома Робина так, чтобы ни отец, ни Гам об этом не узнали. Такие ребята, как Дэнни, дни рождения не праздновали, и отец не хотел, чтоб Дэнни куда-то ходил, даже когда его приглашали (впрочем, его и не приглашали), потому что нечего его парням деньги тратить на всякие безделки, на подарки детишкам богатеев. Не было у Джимми Джорджа Рэтлиффа денег на такую ерунду. Бабка находила свои причины. Если Дэнни пойдет на праздник, то он потом окажется в долгу перед хозяевами, будет им “обязан”. Зачем принимать приглашения от городских, которые, небось, звали Дэнни только затем, чтоб над ним посмеяться – над его обносками, над его деревенскими манерами. У них семья бедная, он, Дэнни, “из простых”. Праздничные наряды да дорогущие торты – это не для них. Об этом бабка внукам напоминала без устали, нечего и бояться было, что кто-нибудь расслабится да забудет.

Дэнни думал, что праздник будет дома у Робина (уже достаточно шикарно), и обомлел, когда их под завязку набитый микроавтобус, за рулем которого сидела мать какой-то незнакомой ему девчонки, выехал из города, проехал мимо хлопковых полей, потом – по длинной аллее и вырулил к дому с колоннами. Не стоило ему приезжать. Хуже того, он и приехал без подарка. В школе он попытался было завернуть найденную машинку в тетрадный лист, но у него не было ленточки, и сверток был ни капли не похож на подарок, просто скомканный листок с домашкой.