Маленький друг

– Отвечай! – заорал он. – Ты чего тут делаешь? – И он затряс ее снова, затряс что было сил, подавшись к воде, крепко держась за лестницу, он тряс ее за горло до тех пор, пока она не завизжала, и тогда-то, несмотря на всю его усталость, на весь его страх, Дэнни захлестнуло таким мощным приливом ярости, что он взревел, будто зверь, перекрывая ее вопли, и лицо у нее тотчас же застыло, а крики замерли на губах.

У него болела голова. Думай, твердил он себе, думай. Так, девку он поймал, ну и что с ней делать? Место тут было опасное. Дэнни всегда верил, что если уж припрет, то по-собачьи он всегда побултыхаться сумеет, но теперь (он стоял в воде по грудь, держался за хлипкую лесенку) ему в это не очень верилось. Ну разве это сложно, плавать? Коровы умеют плавать, умеют плавать даже кошки – а он-то чем хуже?

Тут он заметил, что девчонка начала ловко выворачиваться из его хватки. Он резко подхватил ее, впился пальцами ей в горло, да посильнее, так что она заскулила.

– Слушай, ты, цаца, – сказал он. – Живо говори, кто ты такая, и тогда, может, я тебя и не утоплю.

Вранье, да и сказал он это так, что ясно было – врет. Лицо у нее посерело, видно было: она это тоже поняла. Ему сделалось тошно, она ж все-таки еще маленькая, но другого выхода не было.

– Я тебя отпущу, – сказал он вроде как убедительно.

Но мерзкая девка только щеки раздула и еще больше замкнулась. Он рывком вытащил ее на свет, чтоб лучше ее видеть, и луч света упал на ее белый лоб влажной полоской. Было тепло, но она уже как будто заледенела, он, кажется, слышал даже, как стучат ее зубы.

Он снова встряхнул ее, да так, что у самого плечо заныло, но хоть по лицу у нее и катились слезы, она плотно сжала губы и не издала ни звука. И тут внезапно Дэнни уголком глаза увидел, что в воде плавает что-то светлое, какие-то маленькие белые шарики, слипшись по две, по три штуки, слегка просев, покачиваются на воде у него возле груди.

Он отшатнулся – лягушачьи яйца, что ли? – и тотчас же закричал, и сам поразился своему крику, который выжег ему все кишки и обжег горло.

– Господи Иисусе!

Он глядел и не верил своим глазам, потом посмотрел наверх, туда, где с верхней ступеньки свисали ленточками обрывки черного целлофана. Нет, ему просто снится кошмар, это все не взаправду – наркотики испорчены, пропали его денежки. Он Фариша убил ни за что. Если его поймают – преднамеренное убийство влепят. Господи боже.

– Это ты сделала? Ты?

У девчонки шевельнулись губы.

Дэнни заметил наполовину затопленный пузырь черного целлофана, который качался на воде, и из глотки у него вырвался такой вой, будто он руку в огонь сунул.

– Что это? Что это? – завопил он, пригибая ее голову к воде. Полузадушенный ответ, ее первые слова:

– Мешок для мусора.

– Ты что с ним сделала? А? А?

Он сжал шею Гарриет. Быстрым, резким движением сунул ее голову под воду.

Гарриет едва успела набрать воздуху, когда он ее окунул (очутившись в темной воде, она с ужасом заморгала). Перед ней лопались белые пузырьки. Она сопротивлялась, бесшумно, посреди фосфоресцирующего света, пистолетных выстрелов и эха. Она воображала себе запертый чемодан, который прыгает по речному дну – бух, бух, бух, бух, его несет течением, и он катится, катится по гладким, покрытым тиной камням. Сердце Гарриет превратилось в нажатую клавишу пианино, в басовую ноту, которая ухала резко, тревожно, а под закрытыми веками у нее вспыхивала шершавая сера, с чирканьем загоралась в темноте белая спичка…

Голову Гарриет обожгло болью, когда он – буль! – вытащил ее за волосы из воды. Она чуть не оглохла от кашля, чуть не спятила от свиста в ушах и громкого эха, он что-то орал, но что – она не могла разобрать, лицо у него побагровело, набрякло от ярости, стало очень страшным. Отплевываясь, задыхаясь, она молотила руками по воде, дергала ногами, ища хоть какую-то опору, и когда задела большим пальцем стену бака, то наконец-то глубоко, с наслаждением вздохнула. Облегчение было просто райское, неописуемое (волшебное созвучие, гармония сфер), и она все дышала, дышала, пока он, завизжав, не окунул ее снова и в ушах у нее опять не загрохотала вода.

Дэнни, сжав зубы, держал ее под водой. Все мышцы в плечах словно перекрутились от боли, а от того, что ему пришлось и держаться что было сил за лестницу, и надсаживать глотку, его прошиб пот. Под его рукой ее голова казалась легкой, неустойчивой, шариком, который в любой момент может выскользнуть, а от того, как она билась и брыкалась, его начало подташнивать, будто он плыл на лодке. Он и так и сяк старался во что-нибудь упереться, уцепиться покрепче, но держался с трудом и свисал с лестницы, не имея под ногами никакой солидной опоры, он бил ногами по воде, стараясь встать на землю, которой не было. Сколько времени нужно топить человека? Гадкая работенка, вдвойне гадкая из-за того, что приходилось ее делать одной рукой.

Над ухом невыносимо зудел комар. Дэнни мотал головой, пытаясь его отогнать, но сучонок как чувствовал, что у него руки заняты и прихлопнуть его он не сможет.