Маленький друг

Тут ей в голову пришла ужасная мысль. А что, если полицейские следят за “Транс АМом”? Ведь машина – это место преступления, ну, как по телевизору показывают. Его всегда охраняют полицейские, и там собирается куча фотографов. Конечно, машина стояла очень далеко от башни, но сообразит ли Хили, что к полицейским даже приближаться нельзя? Сумеет ли он вообще подобраться к башне? “Транс АМ” был припаркован возле складов, поэтому полиция, наверное, в первую очередь будет обыскивать их. Но потом ведь начнут прочесывать периметр, тогда дойдут и до башни. Гарриет злилась на себя: ну почему она не предупредила Хили, чтоб тот был поосторожнее? А если там много народу, он и сделать ничего не сможет – просто развернется и уйдет.

Ближе к обеду к ней зашел врач, прервав ее тревожные метания. Он был лечащим врачом Гарриет, ее отводили к нему всякий раз, когда она простужалась или подхватывала ангину, но Гарриет он не нравился. Вроде молодой, а щеки уже обвисли брылями, лицо желтое, одутловатое, невыразительное, да и разговаривал он с ней всегда холодно и саркастично. Фамилия его была Бридлав, но Эди – в основном из-за того, какую цену он заламывал за свои визиты – прозвала его “доктор Хап” (и среди его пациентов прозвище прижилось). Поговаривали, это, мол, из-за дурного характера он не может найти себе работу поприличнее, в каком-нибудь большом городе. Впрочем, именно потому, что он был таким грубияном, Гарриет и вела себя с ним не так, как с остальными взрослыми, которым ей приходилось натужно, приветливо улыбаться, и за это даже отчасти его уважала.

Доктор Хап обошел ее кровать. Друг на друга они с Гарриет даже не глядели, будто два враждующих кота. Он безучастно осмотрел ее. Почитал ее медкарту. И наконец спросил:

– Салат-латук часто ешь?

– Да, – ответила Гарриет, которая никогда его не ела.

– А соленой водой его промываешь?

– Нет, – Гарриет догадалась, что именно такого ответа он от нее и ждал.

Он пробормотал что-то про дизентерию, про немытый салат, который везут из Мексики, угрюмо помолчал, а потом с грохотом прицепил медкарту обратно на спинку кровати и ушел.

Внезапно зазвонил телефон. Гарриет, позабыв о том, что у нее в вене капельница, рванулась к нему и схватила трубку еще до того, как отзвенел первый звонок.

– Здорово!

Это был Хили. В трубке слышалось эхо, какое бывает в спортзале. Оркестр старшеклассников репетировал, сидя на складных стульчиках в баскетбольном зале. Они настраивали инструменты, и в трубку неслась дикая какофония звуков: гудки, трескотня, писк кларнетов, блеянье труб.

– Стой, – прервала его Гарриет, едва он начал, захлебываясь, что-то говорить, – стой, погоди секунду.

Возле телефона-автомата в школьном спортзале всегда вертелось много народу, ничего секретного не скажешь.

– Отвечай только: да или нет. Ты его нашел?

– Да, сэр! – Голос его был совсем не похож на голос Джеймса Бонда, но Гарриет сразу догадалась, что именно Бонда он и изображает. – Оружие у меня.

– Выбросил, куда сказала?

Хили зашелся ликующим смехом.

– Кью! – воскликнул он. – Разве я тебя когда-нибудь подводил? За этим последовала короткая неловкая пауза, и Гарриет услышала в трубке странный шум, какую-то возню и перешептывания.

– Хили, – Гарриет резко выпрямилась, – ты с кем там?

– Ни с кем, – поспешно – слишком поспешно – ответил Хили. Но Гарриет услышала, как дернулся у него голос, как будто он подтолкнул кого-то локтем.

Шепот. Вдруг кто-то захихикал – девчонка! Гарриет дернулась от гнева, будто ее током ударило.

– Хили, – сказала она, – тебе же хуже будет, если ты там не один, нет-нет, – перебила она Хили, который принялся горячо отнекиваться, – послушай. Потому что…

– Эй! – Он что, смеялся? – Да чего ты завелась?

– потому что, – тут она набралась духу и постаралась говорить погромче, – на пистолете твои отпечатки.

Гробовое молчание – слышно было только, как настраивается оркестр и как толкаются, перешептываются дети.

– Хили?

Наконец в трубке раздался его голос – дрожащий, тихий.

– Я. Да отвали ты! – сердито бросил он кому-то, кто стоял рядом с телефоном и посмеивался. Какая-то возня. Трубка с грохотом ударилась о стену. Через несколько секунд снова послышался голос Хили.

– Я сейчас, подождешь? – сказал он.

Ба-бах, снова закачалась трубка. Гарриет прислушалась. Взволнованные перешептывания.

– Нет, ты. – раздался чей-то голос.

Снова какая-то возня. Гарриет выжидала. Шаги, кто-то убегает, неразборчивые крики. Когда Хили снова взял трубку, дышал он тяжело.

– Черт, – сказал он трагическим шепотом, – ты меня подставила. Гарриет, которая теперь и сама тяжело дышала, ничего ему не ответила. На пистолете были и ее отпечатки, хотя напоминать об этом Хили сейчас не стоило.

– Кому ты сказал? – спросила она, выдержав ледяную паузу.

– Никому. Ну. только Грегу с Антоном. И Джессике.

Джессике? думала Гарриет. Джессике Диз?

– Да ладно тебе, Гарриет, – заныл он. – Ну не злись. Я же сделал все, как ты просила.

– Я тебя не просила ничего говорить Джессике Диз.

Хили сердито фыркнул.