Маленький друг

Дома на Дубовой Лужайке скупали в основном нувориши: застройщики, политики, риелторы, честолюбивые молодожены, которые изо всех сил старались забыть, что еще недавно фермерствовали среди глинистых холмов и сосновых чащ. Они так методично асфальтировали каждый клочок земли, с таким усердием выкорчевывали каждое деревце, что казалось, будто ими движет ненависть к их собственным деревенским корням.

Но Дубовая Лужайка нашла чем отплатить за то, что ее так жестоко расплющили. Почва тут была болотистая, и воздух гудел от комарья. Стоило выкопать яму, и она тотчас наполнялась солоноватой водой. Стоило пойти дождю – забивалась канализация, и прославленная черная миссисипская грязь бурлила в новехоньких унитазах, сочилась из кранов и новомодных душевых леек с разбрызгивателями. Поскольку весь верхний слой грунта сошел начисто, сюда пришлось грузовиками завозить песок, чтоб дома не смыло по весне; кроме того, речным змеям и черепахам теперь здесь было раздолье – они могли ползти, куда им вздумается.

И участки просто кишели змеями – змеи были большие и маленькие, ядовитые и неядовитые, змеи тут зарывались в грязь, плавали в воде, грелись под солнышком на сухих камнях. В жару змеиная вонь подымалась от самой земли, словно мутная водица, которая моментально вскипала в следах, оставленных в утрамбованной почве. Ида Рью сравнивала змеиный дух с запахом рыбьих кишок – как у рыбы-буйвола или сомиков, кошачьих или канальных, в общем, рыб-мусорщиков, которые питались всякими отходами. Эди рассказывала, что, когда копала яму под азалии или розовые кусты – особенно возле автострады, где она вместе с “Садовым клубом” занималась городским благоустройством, – сразу понимала, что подобралась близко к змеиному гнезду, если из ямы начинало как будто гнилой картошкой попахивать. Гарриет и сама прекрасно знала, как пахнут змеи (особенно хорошо она это запомнила после того, как побывала в мемфисском зоопарке и зашла там в “Дом рептилий”, ну и, когда им на уроках естествознания показывали перепуганных змей в стеклянных банках, оттуда тоже сильно пахло). Она легко узнавала резкую смрадную вонь, которая стелилась по туманным речным бережкам и доносилась с мелководья, из канализации, с дымящихся топких озерец в августе, а то и, бывало – в самый зной, после дождя – с ее собственного двора.

У Гарриет и джинсы, и футболка с длинными рукавами уже насквозь промокли от пота. Ни на участке, ни на болотах не было ни одного деревца, поэтому, чтобы уберечься от солнечного удара, Гарриет надела соломенную шляпу, но солнце все равно слепило ее – пламенное, безжалостное, как гнев Господень. От жары и дурных предчувствий Гарриет слегка пошатывало. Все утро она стоически сносила болтовню Хили (тот считал, что носить шляпу – ниже его достоинства, а потому уже начал краснеть от солнечного ожога), который скакал вокруг нее и без умолку твердил про какой-то там фильм о Джеймсе Бонде, где были наркоторговцы, гадалки и ядовитые тропические змеи. А пока они сюда ехали, он чуть до смерти не уморил ее рассказами о каскадере Ивеле Нивеле и мультике про “Тачку и Мотоцикликов”, который показывали с утра по субботам.

– Это надо было видеть, – приговаривал он, то и дело всей пятерней взволнованно откидывая назад челку, которая лезла ему в глаза, – короче, Джеймс Бонд просто спалил эту змею. У него, в общем, в руках был баллончик дезодоранта, что-то типа того. И он, такой, видит змею в зеркале, вот так вот рррра-азворачивается, подносит к баллончику сигару и бабах! – пламя как шарахнет, прямо через всю комнату – вжжжжжж!..

Звонко присвистнув, он попятился назад, а Гарриет тем временем глядела на спящую медноголовку и раздумывала, что им делать дальше. Они вышли на охоту, вооружившись воздушкой Хили, двумя оструганными рогатинами, справочником “Рептилии и земноводные Юго-востока США”, садовыми рукавицами Честера, жгутом, перочинным ножом, мелочью, чтоб было на что позвонить из автомата, если кого-то из них укусят, и старой жестяной коробкой с надписью “Королева школы”, в которой Гарриет отверткой кое-как проковыряла несколько дырок для воздуха (коробка была разрисована чирлидершами с косичками и бойкими королевами красоты в диадемах, Эллисон раньше носила в ней ланч). План был такой: они подкрадываются к змее – лучше после броска, когда она еще не успела собраться для нового – и рогатиной прижимают ее голову к земле. Затем они ее хватают (хватают очень близко к голове, чтоб она не сумела вывернуться и их ужалить), бросают в коробку и захлопывают крышку.

Легко сказать. Сначала они наткнулись на трех ржаво-красных, переливчатых молодых медноголовок, которые грелись на солнышке, свернувшись на бетонной плите, но побоялись к ним подойти. Хили швырнул в них камнем. Две тотчас же шмыгнули в разные стороны, а третья, разъярившись, начала быстро, не поднимая головы, бросаться во все стороны – на плиту, в воздух, всюду, где чуяла опасность.