Маленький оборвыш

Меня мучила страшная жажда, а волны реки беспрестанно ударялись о нижнюю часть стены, около которой стоял наш фургон. Я представил себе реку, какою я видел ее утром после первой ночи, проведенной под Арками. Она искрилась в солнечных лучах, и по ней тихо плыла барка с сеном. Мною овладело непреодолимое желание сойти вниз к берегу и напиться. Мне не нужно было посуды, я мог просто свесить голову вниз и пить прямо из реки. Я поднялся и стал перелезать через стену фургона. Было так темно, что товарищи не могли видеть меня, но они услышали шорох, и я едва успел перекинуть одну ногу за край телеги, как Рипстон крепко схватил меня за другую.

- Что ты, Смитфилд? - вскричал он испуганным голосом и чуть не со слезами. - Куда это ты, голубчик?

- За водою.

- Да ведь воды нет. Моулди, иди, помоги мне! - с отчаянием вскричал бедный Рипстон. - Нет воды, Смити.

- Вода есть, - говорил я, - я пойду к реке и там напьюсь.

- Нет, не пить ты идешь. Ты, верно, хочешь топиться, ты ведь теперь все равно что сумасшедший! - с отчаянием кричал Рипстон. - Моулди, да полно тебе трусить, хватай его да помоги удержать.

Но Моулди не решился подойти; он боялся: ведь у него не привита оспа. Кроме того, ему казалось, что в бешенстве я могу укусить его. Он начал со мной переговоры, не выходя из своего угла.

- Чего это ты вскочил, Смит? - говорил он успокоительным голосом. - Ведь ты этак разбудишь все Арки. Ляг спокойно, я сейчас добуду тебе воды.

- Ты ведь это врешь, что принесешь воды, - сказал Рипстон. - Rы просто хочешь удрать и оставить меня одного с ним!

Я думал то же, но мы были несправедливы к Моулди. Он взял свою шапку у меня из-под головы, соскочил с фургона и через несколько минут воротился с полной шапкой свежей речной воды.

Пробираться в темноте к реке было небезопасно. Моулди, однако, посчастливилось совершить свое путешествие благополучно. Шапка его, хоть и старая, была крепка и до того засалена, что совсем не пропускала воды. Я опорожнил ее пятью большими глотками, и это питье доставило мне несказанное наслаждение. В ту ночь мои маленькие товарищи-оборвыши положительно спасли мне жизнь. Если бы они пустили меня на берег, резкий холодный ветер с реки, наверное, убил бы меня. Пробираясь в темноте, я легко мог поскользнуться и упасть в реку.

Утолив жажду, я лег и заснул. Мне все снились какие-то отрывки странных и неприятных снов, пока Рипстон не потряс меня за плечо, говоря, что пора вылезать из фургона, что фургонщик уже пошел за лошадьми. Я попробовал привстать, но не мог. Я мог сидеть, но, когда поднимался на ноги, колени мои дрожали, и я падал.

- Ну, ребята, - сказал фургонщик, подходя к телеге, - вываливайтесь, некогда мне возиться с вами.

- Да вот у нас тут один мальчик не может вывалиться, сказал Моулди, уже выскочивший из фургона.

- Что ты такое говоришь? Как это не может вывалиться?

- Вывалиться-то, пожалуй, он и может, только ему не вылезть. Он говорит, что у него ноги отнялись. Не потрудитесь ли вы сами высадить его?

- Я его высажу так, что он долго меня не забудет!

С этими словами сердитый фургонщик быстро прыгнул в телегу с фонарем в руках.

- Пошел вон, лентяй! - закричал он на меня.

Но в эту минуту свет от его фонаря упал на мое лицо, и он сразу переменил тон.

- Бедный мальчуган! - вскричал он. - Давно это с ним?

- Со вчерашнего вечера, - отвечал Рипстон, - да мы не знали, что ему так плохо.

- Где же он живет? Надо свезти его домой, - сказал фургонщик.

Мне вспомнилось сердитое лицо отца, когда я видел его в последний раз сквозь щели корзин на базаре.

Я боялся его кнута, когда был здоров, а вернуться к нему теперь казалось мне совсем невозможным.

- Мальчик, где ты живешь? Где твой дом? - спрашивал меня фургонщик.

Я ничего не отвечал, притворившись, что не слышу.

- Да вы, ребята, не знаете ли, где он живет? - обратился он к моим товарищам.

Они это очень хорошо знали, но мы поклялись друг другу никому не открывать, где наши дома, и они не выдали меня.

- У него нет никакого дома, он живет здесь, - сказал Моулди.

- И отца с матерью нет, он сирота, - прибавил Рипстон.

- Несчастный! - сказал фургонщик. - Если оставить его здесь, он, наверное, умрет. Свезу его хоть в работный дом. Хочешь в работный дом, мальчик?

Мне было все равно, только бы не домой. Я был так слаб, что не мог говорить. На вопрос фургонщика я только кивнул головой.

Добрый человек заботливо укутал меня в попону своей лошади и, взяв лошадь под уздцы, вывез фуру из-под Арок. Рипстон все время сидел рядом со мной в фургоне.

Моулди, несмотря на свою боязнь горячки, не мог расстаться со мной, не попрощавшись. Я услышал, что он цепляется руками за задок фургона, и, взглянув в ту сторону, увидел его грязное лицо.

- Прощай, Смитфилд! - сказал он мне и затем обратился к фургонщику: - На нем моя куртка, так вы, пожалуйста, скажите в работном доме, пусть ее спрячут и отдадут ему, если он выздоровеет. Ну, прощай, голубчик Смит! Не скучай!

И он исчез.