Маленький оборвыш

Про какие это грязные тряпки они говорили? Неужели про мою куртку и мои штаны? Пускай себе маленький Билли пользуется и ими, и моими четырнадцатью пенсами! Должно быть, миссис Уинкшип намерена позаботиться о моей одежде. Тот костюм, в который она нарядила меня теперь, был удобен, в нем было очень тепло; однако я не мог показаться в нем на улице. Но, может быть, я ошибаюсь, может быть, они толкуют совсем не о моих вещах. Надобно было поскорее рассеять свои сомнения. Я подумал несколько минут, как бы деликатнее начать разговор, и наконец, заметив на камине большую пуговицу, спросил:

- Нужна вам на что-нибудь эта пуговица?

- Нет, а что?

- Да не худо бы пришить ее к моей куртке, там не было верхней пуговицы.

- Ну, чего еще вспоминать эту грязную ветошь! Ты никогда больше не увидишь ее, Джимми.

- Никогда не увижу? - с испугом воскликнул я. - Как же это можно? Как же я останусь без куртки!

- Не беспокойся об этом, - сказала добрая женщина, гладя меня по голове, - у тебя будет куртка. Хорошо, если бы не было дела труднее, чем раздобыть тебе куртку.

- А что же такое труднее? - спросил я с любопытством. Разве достать штаны труднее?

Вопрос мой сильно рассмешил старуху.

- Нет, и штаны не беда, Джимми, - сказала она, вдоволь нахохотавшись. - Главная трудность в том, что я с тобой буду делать? Оставить у себя невозможно: ты сам знаешь, какая поднимется суматоха, если тебя найдут здесь!

- Конечно, я не могу здесь оставаться, я сам этого боюсь, - поспешил я ответить.

- Хорошо бы отдать его к кому-нибудь в ученье, - спокойно произнесла Марта, продолжая свою работу.

Она штопала чулки.

- Хорошо-то хорошо! Да к кому отдать?

- Вот я думала... Только вы скажете: какое же это ремесло!..

- Что такое?

- Да отдать бы его в трубочисты к братцу Бельчеру, он ведь держит мальчиков.

- Превосходно! - с восторгом воскликнула миссис Уинкшип. - Вот это дело, так дело! Правда, Джимми?

Я из вежливости ответил:

- Да, конечно!

Но на самом деле я вовсе не разделял восхищения миссис Уинкшип. Конечно, если бы мне предложили сделаться трубочистом в прошлую ночь, когда я, голодный и иззябший, лежал на навозной куче, я, может быть, с радостью согласился бы. Но для мальчика, сытно поужинавшего, сидевшего на мягком диване и одетого в теплую фланель, лазанье по трубам совсем не представлялось приятным занятием.

- Как я рада, что эта мысль пришла тебе в голову, душа моя! - продолжала восхищаться миссис Уинкшип. - Лучше этого ничего и придумать нельзя. Во-первых, это - ремесло, которому научиться легко и которым можно заработать себе деньги, и очень порядочные деньги. Дик Бельчер прежде был такой же бедный мальчик, как Джимми, а теперь он ни в чем не нуждается. Во-вторых, он живет далеко отсюда, и, главное, чистка труб так меняет человека, что родной отец не узнает его, хоть встретится с ним носом к носу. Ну, это дело улажено. Завтра же утром, Марта, поезжай в Кемберуэл и привези с собой Дика Бельчера.

XV

Мой новый хозяин

Благодаря миссис Уинкшип, я мог бы спать в эту ночь очень удобно на мягком диване, под чистой простыней и теплым одеялом. Но на самом деле я долго, очень долго не мог уснуть. Я все думал о той судьбе, какая мне готовилась. И чем больше я думал, тем меньше хотелось мне поступать в ученики к трубочисту.

Я знал одного трубочиста, он жил по соседству с отцом. У него было двое учеников, и жизнь их представлялась нам, мальчикам, настоящим мучением.

Ученики жили у мистера Пайка - так звали нашего трубочиста - очень недолго. "Они беспрестанно менялись, и ни один из них не прожил у него больше года. Обыкновенно они или умирали, или убегали от него. На вид они все казались похожими друг на друга: все были грязные, черные, оборванные, глаза у них мигали и щурились при солнечном свете. У нас, мальчишек, ходили самые ужасные слухи о жестокости мистера Пайка. Мы были уверены, что он приучает своих учеников влезать в трубы так: один конец веревки он привязывает к языку ученика, другой держит в руках, стоя на крыше, и, если ученик лезет недостаточно ловко и проворно, дергает со всех сил веревку.

А если мальчик замешкается в трубе, он зажигает горсть стружек, пересыпанных перцем, в печке, под ним. Раз он послал одного из своих учеников в трубу, и ученик не возвратился к нему.

Мы были вполне убеждены, что мистер Пайк зажег слишком много стружек и зажарил мальчика живьем. Правда, многие видали его недели две спустя в Шордиче и говорили, что он просто-напросто убежал.

Представляя себе все эти ужасы, я лежал без сна, пока на часах пробило двенадцать, потом час, потом два. Наконец я заснул и проспал до десяти часов. Миссис Уинкшип и Марта, вероятно, встали по своему обыкновению очень рано: они успели не только позавтракать, но и сходить в какую-то лавку готового платья.