Маленький оборвыш

Сэм поднял фонарь так, что калека мог ясно видеть меня. Я также рассмотрел бедняка. По росту это был мальчик лет шестнадцати. Он был одет в черные лохмотья и сидел, съежившись, на корточках, опираясь одною рукою на груду мешков, служившую ему постелью, а другою откидывая с глаз волосы.

- Простите меня, пожалуйста, сэр, - обратился он ко мне смиренным голосом, - я от боли иной раз сам себя не помню. Надеюсь, я вас не зашиб?

Прежде чем я мог ответить, Сэм разразился громким хохотом.

- Чудесно, великолепно! - воскликнул он. - Он и меня надул, только, конечно, не так хорошо! Дурачина ты! Совсем он не "сэр" и не сын лорда. Он просто мальчик, которого отдали сюда в ученье.

- В ученье? - с удивлением переспросил Паук. - Вот так штука!

- Что же тут удивительного? - вмешался я. - Отчего же я не могу учиться и сделаться трубочистом?

- Да чему же ты будешь учиться, когда у хозяина нет никакой работы и он совсем не чистит труб.

- Мне все равно, - беззаботно отвечал я, - я буду делать то, что другие мальчики! У вас у двоих какая работа?

- Паук совсем ничего не делает, - пояснил Сэм. - Хозяин давно бы отослал его, да нельзя: он взят по контракту на семь лет. А я по утрам хожу иногда с хозяином и с Недом Перксом на машинную работу, только это совсем пустячное дело. Все заведение держится ночною работой по деревням. Я езжу с хозяином и с Недом, присматриваю за тележкой.

- Что же это за работа по деревням? - полюбопытствовал я. - Надо там лазать по фабричным трубам?

- Не знаю, куда там лазать, я думаю - никуда, - отвечал Сэм.

- И сажи они домой не привозят! Не понимаю, что это за поездки! - сказал Паук, снова морщась от боли.

Он лег на постель и начал охать и стонать. Прежде чем боль его сколько-нибудь стихла и мы могли продолжать интересный для меня разговор, раздался голос мистера Бельчера, звавшего меня к себе. С помощью Сэма я нашел дорогу к задней двери дома, и оттуда мой новый хозяин привел меня в гостиную.

Там сидела толстая смуглая женщина, которую я безошибочно принял за миссис Бельчер, а на столе расставлены были хлеб, масло и лук. Миссис Бельчер встретила меня не очень дружелюбно:

- Эй, ты, мальчик, как тебя зовут?

- Джим.

- На, поужинай, если хочешь. Это не какие-нибудь куропатки с яблочным соусом, которыми тебя, может быть, потчевали другие, но у нас лучшего не жди!

- Благодарю, - отвечал я примирительным голосом. - Я очень люблю хлеб с маслом и с луком.

- Еще бы! Я думаю, всякую еду любишь! Мало нам было, что одна праздная собака ела наш хлеб! Еще этого шалопая...

- Ну, полно, перестань! - остановил свою жену мистер Бельчер. - Ведь твоя сестрица не знала наших дел. Кабы все шло по-старому, нам бы нипочем взять к себе мальчика. А тебе, пожалуй, хотелось, чтобы я ей все рассказал.

- Вот выдумал! - вскричала миссис Бельчер. - Да по мне лучше с голоду умереть...

- А ты больше болтай при мальчишке, который только что приехал в дом! - с усмешкой проговорил мистер Бельчер. - Ешь себе, Джим, - прибавил он, обращаясь ко мне. - Хозяйка сегодня немножко не в духе, ей пора спать, она устала.

Я понял намек и поспешил скорее покончить с большим куском хлеба, отпущенным мне на ужин.

- Ну, теперь иди спать, - сказал мне мистер Бельчер, когда Я объявил ему, что готов. - Ты найдешь дорогу назад в кухню, там у меня спят все мальчики, там тепло и хорошо. Устрой себе отдельную постель, мешков хватит на всех вас. Прощай, утром можешь не вставать, пока тебя не позовут.

- Ты дал ему рабочее платье? - спросила миссис Бельчер.

- Ах, я и забыл. Вот оно, - сказал хозяин, подавая мне из угла черный узел. - Рубашку и сапоги оставь свои, а остальное платье сверни хорошенько и принеси мне завтра утром.

Я взял узел, пожелал хозяевам спокойной ночи и отправился назад в кухню.

XVI

Паук и его собака. - Таинственная сажа

Огонь в кухне еще горел, фонарь был прицеплен к гвоздю, вбитому в одну из перекладин потолка. Паук лежал свернувшись, рядом со своей маленькой собачонкой, но Сэма я нигде не видел. Без него я не знал, куда и как мне лечь, и потому я искал его всюду глазами. Вдруг совсем близко от меня раздался сонный полушепот:

- Смотри, кто последний ложится, тот и свечу тушит.

Я взглянул вниз и увидел Сэма. Он лежал на куче черных мешков; мешок, сложенный вдвое, служил ему подушкой; шапка его, вся замазанная сажей, была надвинута на уши так, что из всей его фигуры я мог рассмотреть только белые зубы и белки глаз.

Удивительно, как скоро человек привыкает к роскоши!

Если бы в запрошлую ночь, когда я дрожал от холода в телеге, кто-нибудь предложил мне переночевать в теплой кухне на куче мешков и для этого пройти семь или восемь миль, я согласился бы с радостью.

Теперь же, проспав одну ночь на диване у миссис Уинкшип, я уже с отвращением посматривал на грязную постель Сэма.

- Куда же мне ложиться? - печальным голосом спросил я.

- Да, пожалуй, ложись вместе со мной, - предложил Сэм. Возьми из этой кучи два мешка, один положи под голову, а в другой влезай сам. Только, смотри, не шуми, не разбуди Паука, а то он будет всю ночь стонать, не даст нам покоя,