Маленький принц и его Роза. Письма, 1930–1944

(я поставил звездочки у чая и чернильницы, чтобы кое-что себе напомнить) бумаги* в беспорядке, несколько книг на полке, а несколько других почему-то убежали под раскладушку, и еще две пары туфель. Еще у меня есть одинокий башмак, он гуляет почему-то на чемодане, и еще у меня есть отсутствие другого башмака. Есть рабочая ручка и две потерянных. Когда теряю рабочую, совершаю неимоверное усилие и нахожу одну из потерянных. (Когда-нибудь я точно так же найду башмак, он гораздо больше ручки, но не стану же я переворачивать дом вверх дном из-за башмака.)

У меня есть одеколон, электрическая лампа*, лекарство от желчного пузыря, шесть кусков мыла, два полотенца, три электрических бритвы, одна из них сломана и служит поставщиком деталей для двух других. Все это немного перемешано. Трудно указать точное местонахождение. Четыре пары носков и два полотняных костюма. Две пижамы, одна из них в стирке. Тапочки и галстук. Его я не надеваю никогда. Думаю, это все. Но меня всегда подстерегают сюрпризы, когда я что-то ищу. Нахожу что-то неожиданное, о чем забыл напрочь…

Но, главное, у меня есть фотография Консуэло, две пары очков от Консуэло, трубка от Консуэло. Очень красивая трубка, которой все завидуют. Я курю трубку каждый день, чтобы завидовали, и потому что ее подарила Консуэло. Да, честное слово, Консуэло, я выкуриваю каждый день пять или шесть трубок из нежности. Очень жаль, что я по-прежнему не люблю курить трубку. Но я еще полюблю. Потому что я люблю тебя.

Еще у меня есть комары, несколько блох и один дежурный клоп. Только один. Остальные заняты в других местах. Нас, товарищей, не так мало в этом домишке.

Наш домишко стоит в двадцати метрах от моря и в двадцати минутах от ближайшей деревни. О, Консуэло, будьте спокойны, вокруг нас на двадцать километров нет ни одной женщины. У нас есть душевая и бар, где очень много алкоголя. Так что и внутри, и снаружи мы ухожены. Еще у нас есть… радио, но оно не работает.

Вот тут я остановился, Консуэло, в своем старом письме. Звездочки я поставил, чтобы не забыть попросить тебя собрать мне посылку, Леман мне ее привезет, понимаешь?

(подчеркнуто:

* Чернила для Паркера 5

* 5000 листов бумаги для пишущей машинки, м-л Буше знает, какой.

* Чай

* Батарейку для армейского фонарика

* 20 «Маленьких принцев» (умолял десять раз, а ты не прислала!)

* 10 «Военных летчиков»

* 10 «Планеты людей»

1 электрическую бритву Ремингтон, лучшую модель (я сломал другие!)

Вот, дорогая. Умоляю, ухаживайте за собой, берегите себя. Умоляю, старайтесь быть разумной, спокойной и красивой. Я вас обнимаю изо всех сил, Консуэло.

Ваш муж

АНТУАН

* (прибавлено на полях три недели спустя автором)

Теперь уже 44

АНТУАН

172. Консуэло – Антуану

(Телеграмма)

(Озеро Джордж, 30 июля 1944[341])

158 NEWYORK 50/3 44 30 1109 V

ОТ ВАШЕГО ИЮНЬСКОГО ПИСЬМА[342] ПЛАКАЛА ОТ РАДОСТИ ХОТЕЛА БЫ ВАС ВСЕГО ПОГЛАДИТЬ УМОЛЯЮ, БЕРЕГИТЕ МОЕГО МУЖА ПРИВЕЗИТЕ МНЕ ЕГО ВАША КОНСУЭЛО ДЕ СЕНТ-ЭКЗЮПЕРИ ROCKLEDGE BOLTON ROAD ОЗЕРО ДЖОРДЖ НЬЮЙОРК

«Я люблю мир наших грез, я люблю мир маленького принца, я брожу там…» Рисунок Антуана де Сент-Экзюпери. Бевин Хаус, 1942. Подарен Джозефу Корнеллу Антуаном и Консуэло

Перед полетом по маршруту Париж – Сайгон. Декабрь 1935. Фотография, опубликована в «Вуаля» 11 января 1936

Приложение

Письмо Антуана де Сент-Экзюпери Анри де Сегоню

(Буэнос-Айрес, сентябрь 1930)

Привет, старина[343],

Я пишу тебе с завидным постоянством, хотя ты отвечаешь изредка. И мне даже любопытно, должна же быть причина, о которой я не подозреваю, неведомое мне правило игры, но вряд ли мой друг стал таким заядлым формалистом в соблюдении правил. В общем, какие бы причины ни удерживали тебя на вершинах твоего собственного достоинства, я пишу тебе и пишу, потому что мне нравится тебе писать, потому что я люблю тебя и буду любить всегда из-за самых лучших моих воспоминаний, которые связаны с тобой, потому что я храню тебе благодарность за поддержку в те несколько очень черных дней, и меня не волнуют какие-то необъяснимые для меня упреки, которые, очевидно, у тебя есть ко мне.