«Маленький СССР» и его обитатели. Очерки социальной истории советского оккупационного сообщества в Германии 1945–1949

Многие в войну не учились и теперь, вновь попав в школу, ощущали себя переростками, не хотели заниматься и подчиняться правилам. Бросали учебу, бездельничали696, вечерами «ломали в парке деревья, сбивали электрические лампочки, срывали плакаты и портреты, сидели до ночи в бильярдной…»697. Много хлопот доставляла учителям и родителям понятная тяга послевоенных детей к оружию. Оно было везде – на улице, дома, у друзей… Иногда можно было услышать автоматные очереди даже в школе698. Руководство мужской школы № 3 обратилось в политотдел Штаба СВАГ с просьбой как-то воздействовать на родителей, чьи дети постоянно баловались с оружием. К примеру, четвероклассник Б. собрал группу ребят и вместе с ними выслеживал немецких полицейских, которых считал шпионами. Утверждал, что якобы видел, как один из них переодевался в советскую форму. Чтобы все выглядело по-взрослому, нужно было достать оружие. Б. стал уговаривать товарищей стащить его у отцов699.

Те, кто пережил войну более-менее благополучно и хотел учиться, никак не могли принять новую школьную реальность. Таким старшеклассникам, особенно девочкам, не хватало в сваговских школах порядка, не нравились учителя. В январе 1947 года ученицы жаловались своим подругам: «…в школе беспорядок, недисциплинированность. Да и чего ждать от малышей и остальных, если комсомольцы девятых-десятых классов ведут себя отвратительно. В школе творится черт знает что. Дежурных в коридорах, в столовой и комсомольской комнате нет. Тебе станет ясно положение в школе, если я скажу, что четыре дня искала комсорга школы, чтобы встать на учет. Столовая находится в смежной комнате с общими уборными. Почти все педагоги слабые – ничего не знают. Их поведение не блещет»700.

Найти подходящих учителей для русских школ в послевоенной Германии было непросто, даже преподавателей немецкого: «…преподает немка… Больше половины класса имеют пятерки по немецкому, но никто ничего не знает»; «…учителя у нас по некоторым предметам плохие, особенно по немецкому. Я в Германии, но немецкого языка не выучу. Учительница в контрольном диктанте пропускает ошибки»701. Видимо, это беспокоило и родителей. Кое-кто даже попытался записать своего ребенка в немецкую школу. Инициатива была задавлена на корню, заботливый отец был вызван на парткомиссию и получил выговор с занесением в учетную карточку за потерю партийной бдительности702.

Сваговскому руководству заботами о воспитании детей заниматься было некогда, находились дела поважнее. Открыли для вас школы. Учитесь и радуйтесь мирной жизни. Но вскоре выяснилось, что радости были какими-то неправильными, не советскими. Некоторые подростки, особенно дети начальников, росли избалованными, их поведение напоминало стиль жизни московской номенклатурной золотой молодежи. На партийном активе СВАГ в августе 1946 года директор школы № 1 Афиногенова назвала основную беду «детишек». «…в Германии они разбаловались и пресытились всем, а папы и мамы, исходя из самого доброго порыва, помогают этому. Конечно, детишки в войну жили плохо. Некоторые родители детей не видели по 4–5 лет и по-родительски хочется сделать для ребенка все хорошо. Но родители в своей любви настолько увлекаются… дают без разбора и велосипед, и машину, и все, что угодно. Дети не имеют никакого ограничения, и о [персональной] машине папаши, которую папаша заработал своим горбом, изволят называть: „Моя машина. Наша машина“», – возмущалась Афиногенова. И просила, чтобы школьники в школу «топали своими ножками, а где и на трамвайчике. Наши дети должны воспитываться в духе любви к труду, а не барчуками»703.

Директор была возмущена, что дети, когда их приводили записываться в школу, вели себя неподобающе, чересчур вольно. Подросток мог назвать преподавателя «учителькой»704, а мать в ответ на справедливое замечание, посмеиваясь, успокаивала дочек: «Должны понимать – учителя народ нервный». Рассказ директора школы вместо возмущения вызвал лишь понимающий смех в зале. Развеселившихся «срезал» начальник Управления пропаганды СВАГ С. И. Тюльпанов. Жалобы директора школы он перевел в опасную для самих родителей плоскость: «…директор школы мог бы прямо сказать, что это и есть влияние на наших детей капиталистической среды, которую отцы или не видят, или не хотят видеть, или потворствуют и сами начинают попадать под влияние капиталистических врагов. И такие есть». Начальник управления пропаганды высказался на понятном сваговцам политическом языке. Он назвал подростковое высокомерие «элементом буржуазного влияния» и «перерождения». После таких обвинений родителям было уже не до смеха705.