Маленький свободный народец

— Я — Большой Человек нашего клана, — сказал он. — И моё имя… — он нервно сглотнул, — Явор Заядло Фигль. Токо, пжлста, не пользувай его спротив мя!

Жаб с готовностью пояснил:

— Они думают, что имена имеют волшебную силу. И держат их в тайне, чтобы никто не мог записать.

— Ах-ха, особливо в о-фи-ци-яль-ных бумагах, — кивнул Фигль.

— В повестках типатого! — добавил кто-то.

— И под словом «разыскивается»!

— Ах-ха, ишшо в счетах и показаниях!

— И в залоговых описях!

При одной мысли обо всех этих страшных бумагах Фигли бледнели и испуганно переглядывались, ища поддержки.

— Они верят, будто написанное имя обладает даже большей магической силой, — прошептал жаб. — Боятся слов на бумаге. Видишь их мечи? Они начинают светиться голубым, если поблизости появляются законники{13}.

— Ладно, — сказала Тиффани. — Идём дальше. Я обещаю не писать его имя. А теперь расскажите мне про эту Королеву, которая похитила Винворта. Что ещё за Королева, кем она правит?

— Низзя грить, хозяйка, — ответил Явор Заядло. — Она слыхает, когда её зовут, и приходит.

— Так и есть, — подтвердил жаб. — И поверь мне, ты не хочешь с ней встречаться.

— Она что, плохая? — спросила Тиффани.

— Хуже. Зови её просто Королева.

— Ах-ха, Кралька. — Явор Заядло смотрел на Тиффани с тревогой. — Ты не бум-бум про Кральку? И ты — отпрыкс Ма Болен, у кой эти холмы в костях? Ты не бум-бум путей? Она не показала те? Так ты не карга? Как так? Ты ж шандаракснула зелён-бошку, ты зырила Всаднику Без Бошки в глазья, каких нет?

Тиффани натянуто улыбнулась ему и шёпотом спросила у жаба:

— Кто кого бум? И что такое «отпрыкс Ма Болен»?

— Насколько я понял, — ответил жаб, — они удивляются, что ты ничего не знаешь про Королеву и, э… магические пути, при том что ты внучка матушки Болен и не испугалась чудовищ. «Отпрыкс» значит отпрыск, потомок.

— А кто кого бум-то?

— Забудь, не до того, — прошипел жаб. — Они думают, что матушка Болен научила тебя всему, в смысле, магии. И, э… поднеси меня к уху, пожалуйста. — Тиффани послушалась, и он прошептал: — И лучше их не разочаровывать, ага?

Тиффани обмерла.

— Но бабушка никогда не рассказывала мне ни о чём волшеб… — Она осеклась.

Да, матушка Болен и правда ни слова не говорила ей о чудесах. Но она каждый день творила чудеса так, что все это видели.

Однажды, давным-давно, случилось так, что лучшая собака барона загрызла овцу на глазах у людей. Неудивительно, ведь это был охотничий пёс, он случайно выскочил на пастбище, овца побежала, он и погнался…

Барон знал, что полагается за вред, причинённый овцам. На Меловых холмах были древние неписаные законы. Никто уж и не помнил, кто их придумал, но закон на такой случай знали все: собаку, которая загрызла овцу, убивают.

Но этот пёс стоил аж пять сотен золотых, и потому барон, как гласит легенда, послал своего слугу к кибитке матушки Болен. Старуха сидела на ступеньке, покуривала трубочку и смотрела на овец вдалеке.

Человек барона подъехал к кибитке на лошади, не соизволив спешиться. Не стоит так делать, если не хочешь попасть в немилость к матушке Болен. Подковы портят дёрн. Она этого не любит.

Слуга сказал:

— Барон повелевает тебе изыскать способ спасти его пса, госпожа Болен. В награду за это он даст тебе сотню серебряных монет.

Матушка Болен долго молчала, с улыбкой разглядывая горизонт и попыхивая трубочкой. Потом промолвила:

— Кто восстанет против своего господина, того повесят. Кто с голоду украдёт овцу своего господина, того повесят. Таков закон холмов, а мел холмов — у меня в костях. Кто таков барон, чтобы заради него закон рушить?

— Барон — хозяин этой земли, — сказал слуга. — И это его закон.