Маленький цветок любви

– Дело не только в этом. Тут дело в инстинкте – инстинкте самосохранения, который у женщин сильнее.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Ну, как вам объяснить? Представьте: мы в течение многих лет приучались ходить. Своеобразная эволюция, если хотите! Вначале ползали на четвереньках, как наши четвероногие предки. Затем встали и неуверенно пошли, как это сделали некогда обезьяны. Но, потребовалось много времени, чтобы научиться ходить на двух опорах, ходить уверенно, не падая. И вот вы встаете на горные лыжи и вам говорят, что вы должны наклониться вперед, вбок. То есть отклониться от опоры, потерять равновесие. Вы пытаетесь это сделать, но ваше тело противится этому, оно сопротивляется изо всех сил и старается вернуть вас в исходное положение, положение уверенного равновесия.

– Да, действительно! Похоже вы правы. Странно, но я никогда не задумывалась об этом.

– Если бы я жил в Альпах… кстати, вы бывали там?

– Нет. Собирались как-то с Витей в Австрию, но…

– И что же?

– Заболел Женя и мне пришлось остаться. А вы там бывали?

– Был и не раз. Везде побывал: во Франции, в Италии, в Австрии, в Словении. А в первый раз попали в Швейцарию, маленькую деревушку Нендаз.

– Там, говорят, очень красиво в Швейцарии. И катание, наверное, классное.

– Катание там, по правде говоря, хреновое. Швейцарцы ухаживают за трассами, как положено, только на дорогих курортах: Давосе, Сан-Моритце. А в таких небольших местечках, как Нендаз, совсем плохо. На трассах камни, снежные пушки почти не работают. Траки ходят редко. Зато нигде больше я не видел таких великолепных гор! Это сказка, фантастика, мираж!

Почему я вспомнил все это: все слова, ее быстрый, внимательный взгляд на меня, ее тихий, ласковый голос? Холодное, льдистое небо, по которому проплывали быстро вблизи светлые пуховые облака, а сверху нависали серые сумрачные. Светло серые коробки полусонных домов. Огромную стаю ворон, пролетевших над нами с криками, на свой вороний колдовской шабаш. Встретившуюся нам пожилую женщину с маленькой собачкой. У этой женщины было бледное осунувшееся лицо с белесыми подслеповатыми глазками. Когда мы сблизились, она остановилась, закрыла глаза, стала креститься и что-то шептать. Маленькая рыжая ее собачка, видимо, привыкшая к таким ритуалам, села и терпеливо ждала… Почему я помню это все так подробно? Почему все это запечатлелось в памяти так отчетливо?

– Давайте срежем путь. Пойдем вот здесь, мимо открытой гаражной стоянки. А там уже будет наша Крылатская улица. Расскажите мне об этих горах, которые вы видели там, в этом маленьком местечке…

– Нендазе. Мы жили там, на склоне широкой долины и на другой стороне стояли они – эти гигантские, могучие, неприступные горы. Признаться, я никогда в жизни не видел ничего подобного. Они подавляют своей громадностью и в то же время невозможно оторвать от них взгляд. Они прекрасны в любое время. Утром, когда солнце начинает медленно осторожно окрашивать вершину в нежно розовый свет. Днем, когда они сияют – то матово в тени, то ослепляющим блеском на солнце. И вечером, когда перед заходом, солнце оставит на какой-нибудь вершине последний свой привет - это сверкнет серебристо синим ярким светом грань одной из гор. Испытываешь какой-то священный трепет, благоговение перед непостижимой тайной этих великанов, исполненных холодного величия!

Я вдруг смутился, замолчал.

– Кажется, я немного увлекся опять…

– Нет, что вы! Вы так интересно рассказываете… как будто я сама побывала там. Продолжайте же!

– Да! Невозможно передать точно это ощущение своей крохотности, ничтожности и в пространстве и времени по сравнению с этими вечными громадами. Там я понял, что боги, конечно же, живут на этих неприступных вершинах. На Олимпе, на горе Синай, в Гималаях…

– Да…- я слегка смутился. – о чем я говорил? Ах, да! Если б я жил в Альпах, я бы организовал там горнолыжную школу для женщин. Учил бы их красиво кататься. Женщины все должны делать красиво!

– И набрали бы туда, в эту школу самых красивых.

– Да, знаете, Лена… красота бывает разная. Есть сейчас много красоток, которые любят в жизни только себя, только вот эту свою красоту и ничего больше. Они несут ее на себе, на лице, как товар. Выставляют напоказ, чтобы подороже продать: попасть в кино, в телесериалы, на подиум, чтобы подцепить какого-нибудь олигарха. А есть красота цельная, величественная: красота лица, глаз, души – такая, как у вас!

Она отвернула голову в сторону, видимо сильно смутилась.

– А вон, кстати, наш дом! Вон та, шестнадцатиэтажная башня с красными лоджиями.

– Дима говорил, что у вас там двушка?

– Да, на двенадцатом этаже.

– Знаю я эти квартиры. – я решил блеснуть своей эрудицией. – две небольшие комнаты, маленький совмещенный узел и здоровенная кухня.

– Верно! Кухня у нас тринадцать метров, только… только она такая еще грязная, но я скоро все приведу в порядок.

– Не сомневаюсь! Ну, пойдемте.

Мы поднялись на лифте и вошли в квартиру.