Маленькое одолжение. Продажная шкура

– Привет, Гарри. Ух ты, экое лицо у тебя… мужественное.

– Девушки любят мужчин со шрамами, – ответил я.

– Кто там? – послышался голос Энди. Слабый, безжизненный какой-то.

– Это я, Гарри Дрезден, – торжественно произнес я.

За спиной Уилла показалась улыбающаяся Джорджия.

– Привет, Гарри. – Она покосилась на мою футболку и игровые принадлежности. – Ой… мы, вообще-то, не собирались сегодня…

Обычно вел игру у нас Кирби.

Я отступил на шаг в сторону, взял за плечи типа, стоявшего у меня за спиной, и подтолкнул его вперед.

– Это Уолдо Баттерс, – сказал я. – И его член длиннее и крепче, чем у нас всех, вместе взятых.

Баттерс поморгал, глядя сначала на Уилла с Джорджией, потом на меня.

– Гм… Спасибо, да?

Уилл переводил взгляд с меня на Баттерса и обратно.

– Что это? – осторожно спросил он.

– Жизнь, – ответил я. – Жизнь продолжается. Баттерс говорит, что справится с ролью ведущего в нашей игре. Или может предложить много других, если нам захочется попробовать что-то новое. – Я откашлялся. – А если хотите, можно играть у меня. Перемена обстановки и все такое.

Джорджия посмотрела на меня и благодарно улыбнулась.

Уилл колебался.

– Энди? – спросил он, оглянувшись в комнату.

Энди вышла к нам. Выглядела она бледновато. Несколько переломов ребер и серьезная операция не проходят просто так. Она могла стоять и передвигаться самостоятельно, но было совершенно ясно, что ей лучше оставаться с Уиллом и Джорджией, чтобы те могли позаботиться о ней, пока она не выздоровеет.

Я улыбнулся ей.

– Не думаю, – сказал я, – что Кирби хотелось бы, чтобы мы забросили игру. А ты как думаешь? Я хочу сказать, это будет уже другая игра, но все равно может получиться хорошо.

Она посмотрела на меня, потом на Баттерса. Потом грустно улыбнулась мне и кивнула.

Уилл открыл дверь шире, и мы вошли. Я представил всем Баттерса и достал из сумки несколько бутылок лучшего пива от Мака.

Видите ли, тут вот в чем дело. Морган верно говорил: всех не победить.

Но из этого не следует, что надо сдаваться. Да ни за что. Правда, этого Морган не говорил – он был очень уж занят. Он так жил.

Я закрыл за собой дверь.

Жизнь продолжалась.