Малина

Начался новый зимний мор, в самых крупных моргах уже демонстрируют тела. Мой отец — главный кутюрье города. Я сопротивляюсь, но мне придется демонстрировать модели для невест. В этом году все равно выставляются только белые и, редко, черные тела, белые — в ледяном дворце, при 50 градусах мороза, там венчают живыми, для публики и перед публикой, в ледяной фате и с ледяными цветами. Жених и невеста должны быть обнаженными. Ледяной дворец стоит там, где раньше была Федерация конькобежного спорта и где летом устраивались состязания по борьбе, однако мой отец арендовал весь комплекс, меня должны венчать с молодым Бардо, заказан оркестр, который тоже до смерти боится играть при такой температуре, но мой отец страхует вдов. Пока это еще жены музыкантов.

Отец вернулся из России, это путешествие ему повредило. Эрмитажа он не видел, зато изучил пытки и привез с собой царицу Меланию. Я должна вместе с Бардо выступать на льду, в изящном, искусно построенном ледяном павильоне, под аплодисменты всей Вены и всего мира, ибо это представление будет транслироваться через спутник, оно назначено на тот день, когда американцы, или русские, или и те и другие вместе полетят на Луну. Для моего отца самое важное, чтобы венское ледяное шоу заставило весь мир забыть о Луне и о великих державах. Он катается в санях с меховой полостью по Первому и Третьему районам, чтобы люди успели еще раз подивиться на него и на молодую царицу, прежде чем начнется грандиозный спектакль.

Сперва через громкоговорители публику призывают обратить внимание на затейливое устройство дворца, на окна, в которые вставлены тончайшие ледяные пластинки, прозрачные, словно прекраснейшее стекло. Сотни ледяных канделябров освещают дворец, а его убранство достойно удивления: диваны, табуреты, серванты с хрупкими сервизами, бокалами и чайной посудой — все изготовлено из льда и расписано сочными красками, как аугартенский фарфор. В камине лежат ледяные дрова, смазанные лигроином, и похоже, что они горят, а большую кровать можно увидеть сквозь полог из ледяных кружев. Царица, которая называет отца «мой медведь», дразнит его, она говорит, что жить в этом дворце, наверно, одно удовольствие, разве что спать холодновато. Отец наклоняется ко мне и замечает самым игривым тоном: «Я убежден, что ты не замерзнешь, когда сегодня разделишь это ложе со своим господином Бардо, пусть уж он позаботится о том, чтобы ваш любовный пыл не угас!» Я падаю ниц перед отцом, я молю его не о собственной жизни, а о милосердии к молодому Бардо, с которым я едва знакома, который едва знаком со мной и смотрит на меня бессмысленным взглядом, теряя рассудок от холода. Я не понимаю, почему во время этого народного увеселения должен приноситься в жертву и молодой Бардо. Отец объясняет царице, что мой совиновник тоже должен будет раздеться и его будут обливать водой из Дуная и из Невы до тех пор, пока мы оба не превратимся в ледяные статуи. «Но ведь это ужасно, мой большой медведь, — с наигранным волнением отвечает Мелани, — сперва ты, конечно, прикажешь умертвить этих несчастных». — «Нет, моя маленькая медведица, — возражает отец, — ибо в этом случае они будут неспособны на те естественные движения, которых требует закон Красоты, я велю обливать их живьем, как бы иначе я мог насладиться их страхом перед смертью!» — «Ты жесток», — говорит Мелани, но отец сулит ей экстаз, он знает, сколь родственны жестокость и сладострастие. Когда человек одет в меховую шубу, такое зрелище для него легко и приятно, — обещает он и выражает надежду, что со временем Мелани превзойдет всех других женщин в жестокости тоже. Люди с улицы и венское общество ликуют: такое не каждый день увидишь!

Мы стоим раздетые перед дворцом на пятидесятиградусном морозе и вынуждены принимать указанные нам позы; в публике кто-то вздыхает, однако каждый думает, будто Бардо, на самом деле невиновный, мой совиновник, потому что на нас начинают лить потоки ледяной воды. Я слышу еще, как я плачу и выкрикиваю проклятье, последнее, что видят мои глаза, это торжествующая улыбка отца, а его удовлетворенный вздох — это последнее, что я слышу. Больше я не могу просить о сохранении жизни Бардо. Я превращаюсь в лед.