Малиновые облака

Телефонный столб свалил какой-то шофер. Или дурак-тракторист. Или сам упал. А руки ни у кого не доходят. Может, нарочно так делают? Ведь в Пуяле всего семь дворин осталось от тридцати с лишним. Так чего стараться? В трех пенсионеры живут. Две доярки каждый день на молочно-товарный комплекс бегают. Это по столько-то километров! Так, бедные, устают, что иногда там на комплексе и ночуют. Детей в интернат при школе отправили. Пусто в деревне. Жена Миколая работает от случая к случаю: то на прополке, то на сенокосе. Какую еще работу найдешь здесь? Одно время почтальонкой бегала. Да только что в семь-то домов носить? Раньше Потю дояркой была, тридцать коров обслуживала, пока ферму не ликвидировали. Совсем без рук осталась. А от беготни с почтой — без ног. Нынче сын должен вернуться из училища. На механизатора учится. Вот и вся деревня!

— Перспективная, неперспективная… — бурчит Миколай. — Понапридумали несуразных слов — вот и маемся. Оттолкнули народ. Подчистую обрезали корешки…

«Сейчас, вроде, назад повернуть решили. — думает он. — Да поздно. Отрыжка-то осталась. Попробуй теперь загони людей обратно в эти малые деревеньки. Самих бы… к нам в Пуял. Тех, кто такие мастаки слова придумывать, да тех, кто чужим умом живет, по указке сверху. Узнали бы что почем. А то как у них: с работы пришел — в белую ванну лезет, потом к телевизору. Жена еще чекушку поднесет: выпей, мол, дорогой муженек, устал, поди, в кресле-то сидеть. Рай, ну чисто рай…»

Он сглотнул, подумав о вине, сладко заныло-запело в горле. Может, и ему придется сегодня выпить. Неужели жена не найдет ради такого случая? A-а, чего загадывать. Может, без вина пьян будешь…

«А мы? — вернулся он к своим размышлениям. — Придешь с работы грязный — в корыте, что ли, вымоешься? Баню тоже не вдруг истопишь. Время нужно. А к приходу всякие домашние дела валом валят: скотину загони, корову подои, свиньям дай, овечек блудных ищи, гусей тоже у ворот ночевать не оставишь. Ой-ей-ей. С ума сойти. А у кого еще дети малые? Правда, в Пуяле всего лишь один сейчас бегает, да и тот на будущий год в школу уйдет… А там, в поселке? Ни скотины, ни сада-огорода. Сам себе хозяин. Хочешь, сиди, хочешь, лежи…»

Вообще-то Миколай хозяйственный мужик. Не ждет, когда жена заставит — сам себе работу ищет. Не тяготят его домашние дела. Это уж так он ворчит, валит в одну кучу и хорошее, и плохое, чтоб разозлить себя посильней, чтоб быть ко всему готовым… Он ведь и скотину держит, и в огороде копаться не считает зазорным, и топориком может тюкать не хуже плотника. Увидит палку на дороге — и ту подберет, приспособит к месту. Не то что в поселке… Видишь ли, горожанами стали! Все им трын-трава. Да и что с них взять? Приезжие там в большинстве. Перекати-поле. Сегодня здесь, завтра — где получше…

Дождь уже перестал. Сырые сумерки потихоньку гасят слабые отсветы заката. Может, завтра хорошая погода будет? Сколько можно лить?

Миколай въезжает в Яндылет. Гонит прямо посреди улицы, по вымытому дождем асфальту. А сзади ложатся два грязных следа от протекторов, будто жирные черные черви ползут за трактором. С колес летят ошметки грязи, шлепаются на асфальт и остаются лежать черными кучками. И разбегаются в стороны парни и девушки, нарядные, чистые, легко одетые, что спешат в Дом культуры.

— Вот так! Так вот! — злорадствует Миколай. — Ишь вырядились. Ничего, ничего, если любите чистоту — снова вымоете, вылижете, если на то пошло. А я опять приеду такой же грязный. Всю нашу грязь вам привезу, чтоб знали…

— Микола-ай! Смирно-ов!

Услышав свое имя, Миколай высунулся из кабины, посмотрел по сторонам — никого из знакомых. Догадался вверх взглянуть: на балконе третьего этажа стоит Серафим, тоже тракторист, товарищ по работе. В одной маечке стоит. Курит.

— Чего? — Миколай остановил трактор.

— Куда это ты?

— В контору вызывают.

— В такое-то время? Зачем?

— A-а, кто их знает, — махнул он рукой. Знает, конечно. Только объяснять нет охоты. Снова что-то заворочалось в душе, от злости ли, от обиды…

— Заходи по пути. Ни разу ведь у меня не был. Поговорим. Квартиру посмотришь. Люкс! — Серафим поднял вверх большой палец.

— Ладно, как-нибудь зайду, — отмахнулся Миколай, а сам подумал: «Куда в таком виде? Домой-то заходить стыдно…»

Хотел тронуться с места, но услышал: кто-то бьет кулаком в кабину. Глянул — председатель сельсовета, Роман Юрьевич.

— Ты чего? — закричал тот. — Почему по главной улице на грязном тракторе катаешься?