Малиновый холм, или Дом страха

Тут подъехал ещё один автомобиль, и когда он остановился, я вздрогнула, разглядев внутри девочку. Она была примерно моего возраста, но в остальном мы совсем не походили друг на друга. Она выглядела почти как дорогущая кукла в витрине игрушечного магазина К. Ф. Винтера: длинные вьющиеся волосы, закреплённые на затылке чёрным шёлковым бантом, красное платье, чёрные блестящие туфельки, белая муфта. Но казалась при этом ужасно тощей и бледной. Из машины её буквально на руках вынесли мужчина и женщина. Наверное, её родители. Меня разобрало жуткое любопытство – на минутку я даже забыла, что глазеть неприлично. Кажется, я так давно не видела детей – конечно, если не считать Рубена. Пока в моё отделение никого из детей не привозили. Может, эту девочку положат в мою палату? Я улыбнулась ей, но она смотрела словно сквозь меня.

На этот раз на лестницу вышла сестра Ингеборг:

– Добрый день, доктор Хагман ожидает вас.

Семейство вошло в здание санатория, а я осталась на лестнице, вспомнив о страшной даме, которая спрашивала, богатое я дитя или бедное. Эту девочку и спрашивать не требовалось – издалека было видно, что она из богатых.

Значит, дела у неё пойдут лучше, чем у меня. Если, конечно, то, что кричала мне дама, правда: что бедные дети здесь, в «Малиновом холме», плохо кончают. Интересно, что она имела в виду? Сама я никогда ещё не чувствовала себя такой богатой, как здесь, в санатории, со всей этой едой и чистыми красивыми платьями.

Я решила больше не ломать голову над тем, что сказала злая ведьма. Наверное, она просто хотела напугать меня. Зачем – понятия не имею.

Весь вечер я пролежала в палате, втайне надеясь, что эту девочку привезут в четырнадцатое отделение, но этого не произошло. Возможно, она снова уехала домой. Или же её положили в двадцать третье отделение к Рубену.

Эта мысль раздражала меня до крайности.

9 Кристина

Прошло уже несколько ночей, а Рубен всё не приходил, и я начала немного волноваться. Ведь я даже не знаю, насколько он болен. В последнюю нашу встречу он казался вполне здоровым и бодрым, но ведь на самом деле ничего не известно. Может быть, его состояние резко ухудшилось и он больше не может бродить по санаторию?

Я задумалась, далеко ли до двадцать третьего отделения и осмелюсь ли я сама добраться туда как-нибудь ночью? Просто чтобы узнать, как себя чувствует Рубен, и напомнить ему о моём существовании. А то он, вероятно, слишком занят новой, богатой девочкой…

Кроме того, я начала терять счёт времени, проведённому в «Малиновом холме». Разумнее всего было бы поступить как Робинзон Крузо – делать каждое утро зарубку на дереве, чтобы вести учёт дням. Но меня далеко не каждый день выпускали в парк, где росли деревья, а сестре Эмерентии точно не понравилось бы, начни я делать зарубки на изголовье кровати или ножке комода. Единственное, что я знала, – что темнота стала опускаться намного раньше и всё ещё висела за окном, когда утренняя медсестра будила меня, прикатывая тележку с молочным супом.

Я как раз перечитывала по третьему разу «Робинзона Крузо», когда дверь распахнулась и в палату ввалилась девочка гораздо старше меня. Она несла ведро и швабру, но, увидев меня, вдруг вскрикнула, остановилась и уронила ведро, отчего серая вода разлилась по полу.

– Божечки мои, как ты меня напугала! – завопила она.

– Прости, – ответила я, хотя на самом деле мне казалось, что извиняться мне совершенно не за что. Ведь я спокойно лежала в кровати и читала, а не выпрыгивала из-за угла со страшным воплем.

– Я должна была помыть полы наверху, но меня никто не предупредил, что в палатах могут быть пациенты! – заголосила девочка. Она в отчаянии посмотрела на воду, разлившуюся на половину палаты. – Боже милосердный, если сестра Эмерентия узнает…

Я слезла с кровати и помогла ей вытереть лужу. Дело шло очень медленно – мы собирали воду двумя тряпками, которые выжимали в ведро.

– Ты боишься сестру Эмерентию? – осторожно спросила я.

– Сестру Эмерентию боятся все! Даже доктор Хагман. Хоть он и главный врач, а здесь всем распоряжается сестра Эмерентия. – Увидев, что я помогаю ей вытирать лужу, девочка повеселела. – Кстати, как тебя зовут? – спросила она.

– Стина.

– А меня – Кристина! Ты откуда?

– Из Гельсингфорса.

– О! – воскликнула Кристина, и на её лице появилось мечтательное выражение. – Никогда не бывала в Гельсингфорсе. Там правда очень красиво?

Я задумалась. Улица Шёмансгатан на самом деле так себе, но липовый парк Эспланада и дома вокруг Сенатской площади очень даже хороши. Просто я никогда об этом не думала.

– Да, там довольно красиво.

– Могу себе представить. А я живу совсем недалеко отсюда, на хуторе Брюксбакке. Отец разводит лошадей, мать работает на маслобойне. Хутор у нас большой. Но я мечтаю стать медсестрой! Только сперва надо попасть в институт, а это, поверь мне, нелегко. Ты хорошо читаешь?

– Ну да.