Малиновый холм, или Дом страха

Некоторое время я размышляла, не написать ли матушке ещё одно письмо, подлиннее, но потом не стала. Они подумают, что я совсем с ума спрыгнула, если начну писать каждый день.

Вместо этого я решила поиграть с куклой Розой. Она была больным ребёнком, а я – доктором. Больному ребёнку пришлось нюхать сосну, чтобы поскорее поправиться.

Снаружи шёл дождь.

Робинзон Крузо тоже боялся, что ему нечем будет заняться на необитаемом острове. Однако его ничуточки не жалко – он мог ходить где и когда захочет. Если он решал сделать из глины горшки или пойти охотиться на лам, то у него не было никакой сестры Эмерентии, которая остановила бы его и велела отдыхать, лёжа в шалаше. Мне куда хуже – приходится с утра до вечера лежать в постели. И размышлять. А когда я лежу неподвижно, в голову приходят самые тяжёлые и грустные мысли.

Есть свои плюсы в том, чтобы умереть в детстве. Например, не надо ломать голову по поводу будущего. Если честно, у нас, детей солдатской вдовы с Шёмансгатан, не так-то много возможностей, но мечтать не вредно. И все мои братья и сёстры о чём-нибудь мечтают.

Улле мечтает стать моряком – об этом я, наверное, уже рассказывала – и отправиться в такие страны, где круглый год тепло, у людей коричневая кожа, и везде растут яркие цветы и экзотические фрукты. Я очень надеюсь, что ему удастся всё это осуществить, но сейчас матушка нуждается в его помощи дома, и с этим придётся подождать.

Эдит хочет постричься под мальчика и нарисовать на лбу тоненькие бровки, как у Клары Боу. Она мечтает стоять за прилавком в одном из роскошных магазинов, где продают перчатки, шляпки и другие изящные вещи для богатых дам. А ещё она хочет, чтобы за ней ухаживал красивый лицеист, который повёл бы её в кондитерскую. Нет, не прямо сейчас, ведь ей всего тринадцать. Но через пару-тройку лет уже как раз.

И даже Лассе и Эллен, которые ещё совсем маленькие, знают, кем они хотят быть, когда вырастут. Лассе хочет стать солдатом, как отец. Эллен станет акробаткой или наездницей в цирке. Эрик мечтает стать шарманщиком. Мне кажется, это потому, что он очень хочет иметь живую обезьянку. Однажды мы видели на площади у рынка такого дяденьку: он крутил ручку музыкального ящика, и у него была обезьянка. Эрик до сих пор вспоминает о ней. Улле обычно поддразнивает его и говорит, что, если Эрик будет крутить ручку, а обезьянка собирать деньги, публика не поймёт, кто здесь кто, потому что Эрик с обезьянкой похожи друг на друга как две капли воды. «Но зато вы сможете меняться местами, и тогда обезьянка будет крутить шарманку, когда у тебя заболит рука».

К счастью, Эрик никогда не сердится. Он только посмеялся над шуткой Улле и сделал себе игрушечную шарманку из палок и деревянного ящика. Музыки у него не было, но Эрик принялся насвистывать, а мы все зааплодировали и стали кидать в его шляпу пуговицы вместо монеток.

До того как заболеть, я тоже иногда фантазировала о том, кем стану, когда вырасту. Обычно я думала, что научусь писать быстрее и красивее и начну сочинять романтические истории и весёлые фельетоны и продавать их в газеты. Я даже придумала себе псевдоним: «Герцогиня в пурпурном» – вот как я себя назову. Однако я уже давно обо всём этом не думала, предпочитая слушать, о чём мечтают братья и сёстры.

Ах, как досадно, что я никак не смогу узнать, что с ними станет, когда я уже умру! Очень надеюсь, есть какой-нибудь способ посмотреть оттуда и увидеть, действительно ли они стали наездницами и моряками – или же им приходится довольствоваться тем, чтобы стирать, гладить и шить, как матушке. И ещё мне очень хотелось бы узнать, заведут ли они собственные семьи, когда вырастут. Может быть, у них будет куча детей, которым они станут рассказывать грустную историю про их бедную тётю Стину, которая умерла молодой…

Пока что только Эдит интересуется любовью и всем таким. Она безумно влюблена в мальчика по имени Кай Тенгстрём. Он очень старый, ему не меньше восемнадцати, и он, похоже, не подозревает о существовании Эдит. Я уже давно не ходила по городу вместе с сестрой, но до моей болезни каждый раз, когда мы сталкивались с Каем Тенгстрёмом, разыгрывалась одна и та же сцена: Эдит резко останавливалась, хватала меня за запястье так крепко, что мне хотелось завыть в голос, и жалобно пищала: «Ой, Стина! Это он! Я сейчас упаду в обморок!»

Впрочем, в обморок она никогда не падала. Зато краснела как пион и запрыгивала в первый попавшийся подъезд, чтобы Кай Тенгстрём её не заметил. Я не очень-то разбираюсь в таких вещах, но всё же мне кажется, что стоило бы вести себя немного иначе: если план заключается в том, что Кай Тенгстрём должен плениться Эдит в той же степени, как и она им, то не разумнее ли хоть пару раз попасться ему на глаза?

«Ты маленькая и глупая, ты ничегошеньки не понимаешь!» – всхлипывала Эдит, когда я пыталась ей это объяснить.

Однако кое-что я всё же понимаю – иначе мне не удалось бы придумать романтическую историю про рыцаря и девушку, например. Но чтобы я сама стала героиней какого-то такого сюжета – это просто смешно.