Mallowsweet (ЛП)

Той осенью Фред и Джордж садятся в поезд вместе с ней и Чарли, и присоединяются к ним за столом Гриффиндора.

Время не сделало ничего, чтобы смягчить их. Они дёргают её за косы, шёпотом договариваются с Пивзом в перерывах между занятиями и заколдовывают лестницу, чтобы заставить каждого третьего человека ступить на неё.

Харпер вздыхает, заправляет выбившийся локон за ухо и направляется к Рунам.

XXXI.

Йоль в Норе всегда очень тёплый, вязаные свитера, горячий шоколад, костры и смех.

Харпер тринадцать лет, она балансирует на пороге детства. Её голова кружится от планов, от оберегов, от проклятий Тёмных и Светлых.

Она закрывает глаза и позволяет матери провести пальцами по её волосам. Это хорошо, — думает она.

Но оно может быть отнято. Если только я не исправлю это.

========== Часть 4 ==========

XXXII.

Летние ночи никогда не бывают полностью погружены в темноту, когда она опирается локтями на оконную раму и наполовину высовывается наружу. Она чувствует запах сирени, вьющейся по эту сторону дома, и мелиссы, которая в изобилии растёт вдоль дорожки. Полуночное солнце проникает сквозь её кожу и оседает глубоко во впадинах её костей.

Она думает, что надвигается шторм.

В прошлой жизни у неё всегда была неземная способность знать, когда нужно поспешить домой, добираясь туда за несколько мгновений до того, как разразится буря.

Но теперь всё, что она знает: это прохладное прикосновение ветерка, мягкое дыхание цветка, раскрывающегося под лунным светом, покалывание между плеч, которое может быть от страха или от вторгшейся бури, или от какой-то поспешно скрытой смеси того и другого.

XXXIII.

Она получает работу на лето в кафе в деревне, сплошь кирпичные стены, растения и разномастные стулья. Она привыкла мыть посуду в подсобке и вытирать столы, и что-то в рутинной работе, в повторении, успокаивает.

В августе она меняет фунты на галеоны в Гринготтсе, пока остальные члены семьи покупают продукты. Помещает их в новую учётную запись только под своим именем.

Она останавливается на ступеньках банка. Наблюдает, как люди идут, пробегают мимо.

За ней скрывается предупреждение.

(Входи, незнакомец, но будь осторожен…)

Она отходит и идёт дальше.

XXXIV.

В том, как Луна Лавгуд смотрит на неё, есть что-то такое, что заставляет её сердце учащаться, а дыхание перехватывать, то же самое жуткое, ужасное чувство, которое она испытывала, когда Олливандер изучал её четыре года назад.

Она похожа на призрака, Луна: волосы бледным ореолом вьются вокруг её лица, глаза как облака.

Она протягивает руку, чтобы коснуться руки Харпер, в то время как Джинни отвернулась, и она знает.

XXXV.

Они ездят на гиппогрифах, заботясь о волшебных существах.

Стальной Хвост — это имя того, на ком Харпер сидит верхом, и они парят, и парят, и парят.

Она чувствует себя невесомой, бесконечной. Она протягивает руки и вытягивает их, и ей кажется, что сами границы между ней и небом тают, превращаясь в дурной сон, в пустое воспоминание.

(Она на вершине мира.

Она никогда не хочет отпускать эту захватывающую дух, накатывающую эйфорию.)

XXXVI.

— Империо, — говорит Хейзел.

(И она плывёт, и плывёт, это правильно, и правильно. Всё правильно, верно? Это так. Это так.

Прыгай.

Да, да, я должна прыгнуть, потому что всё хорошо, и если я прыгну, всё будет хорошо …)

Она прыгает. Хейзел прерывает заклинание.

— Ещё раз, — говорит Харпер и берёт себя в руки.

XXXVII.

Иногда Харпер задумчиво стоит под паром из душа в общежитии, вода стекает по её волосам и спине, все грани мира размыты.

Она будет воображать, что в какой-то другой Вселенной, в какой-то другой жизни другая версия её самой делает то же самое.

Это помогает ей чувствовать себя менее одинокой.

Она выключает кран, вызывает полотенце, сушит волосы амулетом, взятым у одной из соседок по комнате из «Ведьминого Еженедельника». Маленькие моменты нежности лучше, чем ничего.

XXXVIII.

— Итак, — говорит Хейзел. — Кубок находится в Гринготтсе.

Харпер хмыкает.

— План? — спрашивает Хейзел.

— Оборотное зелье, Империо, ещё оборотное зелье после падения Вора, заходишь, берёшь чашу, Империо — мой выход, — быстро говорит она. — Забвение.

— А если что-то пойдёт не так? — уточняет Хейзел.

Харпер моргает.

— Конечно, что-то пойдёт не так. Вот почему я не строила никаких планов на этот счёт, — она откидывается на мягкую голубую кушетку. — Импровизация!

— Почему-то я не думаю, что импровизация поможет тебе ограбить Гринготтс, — вздыхает Хейзел, но они идут дальше.

XXXIV.

Вторая попытка Харпер разыграть дьявольское пламя выглядит так:

Искры, прилив энергии к кончикам пальцев, слишком много, слишком много, и паника, паника, паника.

Сразу после этого следует третий раз, и из её палочки вырывается пантера из золотого огня.

Это отнимает у неё всю энергию. Она питается нерешительностью, и она отталкивает всё, что не является желанием успеха. Присутствие Хейзел — это заземление, сплошная земля и холодный камень.

Когда всё заканчивается, рассеивается в ничто, она падает на пол и пытается игнорировать, как дрожат её пальцы.

Ты хотела этого. Ты хотела этого. Ты хотела этого. Ты хотела этого.

Ради них я сделаю это.

XXXV.