Мало ли что говорят

За окном кухни было уже темно. Все попытки девушки перейти на язык амэрикан-лэнд терпели фиаско. Во-первых, угрюмая «ма», всю «деловую» встречу непонятно зачем просидевшая за столом, начинала возмущаться, что она, дескать, не понимает, о чём идёт речь. Во-вторых, сам завтрашний «переводчик» через пару слов соскакивал на смесь русского и одесско-винницко-бердичевского. Единственное, что он повторял к месту и не к месту с первого момента встречи, был оборот «It’s mean…».

«Ицмин… ицмин… ицмин…» – гулко стучало у Сони в ушах спустя ещё час. Мысленно плюнув, она, как любой порядочный русский дурак, подумала, что гори оно всё огнём – утро вечера, как известно, мудренее. И сказала Марку, что ей пора. Он был очень любезен. Проводил до калитки, ткнул пухлой ручонкой в тёмное пространство, указывая, куда Соня должна идти, чтобы добраться до электрички – какие-то смешные пару тысяч метров, – и даже сообщил, что последний поезд до Бостона уходит буквально через пятнадцать минут, что, оказывается, невероятно удобно для неё, ибо через какой-то совсем уж смешной час она будет прямо на Бостонском вокзале, а там на метро рукой подать до Бруклайна. В крайнем случае – такси. А здесь с ними проблема. Никто сюда не едет…

И Соня пошла.

Метров через триста пейзаж стал совсем зловещим. Темно, дорога грязная. Она с ужасом поняла, что не знает, куда идти. Приблизившись к группе товарищей, выделяющихся из темноты только зубами и белками глаз, белая девушка Соня даже гипотетически ничего дурного не предполагала. Ибо за предыдущие недели пребывания в Америке сталкивалась только с дружелюбием, дружелюбием и ещё раз дружелюбием! Каково же было её удивление, когда эти… э-э-э… Ну, вы поняли! Эти, политкорректно выражаясь, малопривлекательные и дурно пахнущие афроамериканцы разразились зловещим хохотом и начали демонстрировать ей знание языка непристойных жестов. Агрессия нарастала лавинообразно…

«Беги, Лола, беги!»[14]

И Соня понеслась неведомо куда, не задумываясь о направлении. Психические реакции слились с моторными. Она была Байкалом в багажном отделении боинга, во мраке одиночества и неизвестности, двигаясь и оставаясь на месте одновременно…

– Are you O.K., Mam?!

Соня не возненавидела людей, обнаружив, что сидит в вагоне движущегося электропоезда. Человек – сильнее животного. Она заверила интересующегося добропорядочного американского гражданина, что конкретно сейчас, в пространстве-времени этого пригородного электропоезда, у мэм Соньи всё не просто О.К., а просто-таки all right, fine, excellent, чёрт возьми, вот вам крест! И даже хотела этого гражданина обнять и поцеловать, но сдержалась.

Пользуясь случаем, хочется принести за Соню извинения муниципалитету города Бостон – она не оплатила тогда проезд. Она вообще не помнила, как попала в этот поезд!

Еле переставляя ноги, Соня вошла в холл гостиницы, помахала ручкой ночному портье, посмотревшему на неё с удивлением. Поднявшись в номер, первым делом достала из глубин чемодана бутылку Jägermeister’а, купленную ещё во франкфуртском duty free, щедро отхлебнула и вместе с ней пошла в ванную. Странно, что портье не вызвал полицию или «Скорую помощь»…

«Эх, а у меня была такая хорошая репутация в этой гостинице!»

Из зеркала на Сонечку смотрела всклокоченная рожа с лихорадочно блестящими «накокаиненными» глазами и размазанными по лицу грязными полосами. Хорошо, что в бостонском трамвае-метро всем абсолютно по фигу, как кто выглядит. И не такое видали в условиях свободы самовыражения. Хотя после второго глотка Соне показалось, что выглядит она вполне готичненько!

Девушка приняла ванну и стала обдумывать план мести Джошу. От звонка ему посреди ночи удерживал лишь тот факт, что из Сони опять напрочь вышибло английскую речь.

«Марк – это мрак! Что же могло заставить Джоша подсунуть мне подобный экземпляр в городе, где так много профессиональных переводчиков? Мне, стажирующейся в США под эгидой организации, аббревиатуру которой лишний раз «всуе» поминать не рекомендуется! Впрочем, надеюсь, что у него будет какое-нибудь более-менее разумное объяснение. Не верится, что умница Джош руководствовался меркантильными соображениями – типа «денег поменьше заплатить»… Фу! Эту заразу подозрительности я, видимо, подхватила в доме «ма». И вообще, если знаешь человека, то доверять ему надо всегда, а не в исключительных случаях!»

Однако высокоградусная настойка «горных стрелков-егерей» сделала своё дело – Соня расслабилась. Но не успокоилась. Завтрашний день неясно, но ощутимо терзал нервную систему, и она решила допить бутылку тирольской жидкости до дна.

Чем больше Соня пила – тем спокойнее и увереннее становилась. Опустошив половину тёмно-зелёной фляги, она уже заткнула за пояс всех ведущих американских ток-шоу, задавая себе вопросы, сама же на них отвечая и выкрикивая ремарки из зала.

«Ага! Так вот в чём моё персональное know-how – когда я нервничаю, забываю язык Вильяма нашего Шекспира и Дэвида Джерома их Сэлинджера, а когда слегка выпью – просто непревзойдённый синхронист!»